Дио знал, что такое страх.

Он не чувствовал холодные наперстки датчиков на пальцах Тесака, но мог видеть беленый потолок комнаты, когда Март оттягивал ему веко, заглядывая в глаза. Тело воспринималось словно чужое. Отсутствие боли лишь усиливало иллюзию, будто все это происходит не с ним. Лишь по коротким обрывкам фраз он догадался, что ему вскрыли грудную клетку. Звякали, ударяясь об эмалированные миски, хирургические инструменты, невнятно бормотал Тесак, шумел аппарат искусственной вентиляции легких. Ровно, мерно, в такт замедленному под действием введенных препаратов пульсу раздавался сигнал прибора, фиксирующего каждый удар сердца Дио. «Бьется. Еще бьется. Еще бьется», – как будто бы говорил он, и с этой мыслью еще можно было жить, не думая о предстоящем. Звук успокаивал. Бьется. Еще бьется. Еще бьется…

– Флегонт, готовься. Скоро. – Голос Марта был сух.

Если бы Дио мог, он распахнул бы глаза. Если б он мог, он закричал бы во всю силу легких.

– Тесак! Что с ним?!

«Что со мной? Что со мной?!» Невозможность пошевелиться сводила с ума. Но если Март заметил, значит, тело еще как-то слушалось его. «Бьется. Еще бьется. Еще бьется» – всю свою волю Дио сконцентрировал на этом монотонном размеренном ритме, и ему показалось, что музыка пульса чуть ускорила свой бег.

– Тесак! – Имя ударило как плеть.

Флегонт забормотал вдруг быстро и неразборчиво, словно боясь не успеть. Забирал все выше и выше, пока не сорвался на крик. Стоя прямо над Дио, он вопил что-то на чужом языке, и гортанные на выдохе, на вдохе слова превращались в визг.

– Спокойно, спокойно, спокойно, – приговаривал Тесак, и голос его звенел от напряжения. Почти так, как звенел, непрерывно, пронзительно, на одной ноте, сигнал прибора, фиксировавшего ритм сердца. «Все, – понял Дио, разом сбрасывая нечеловеческое напряжение последних секунд. – Все…»

– Все! – сказал Март с нескрываемым торжеством в голосе. – Все.

Флегонт замолк вдруг. И во внезапно обрушившейся тишине прозвучал сигнал, возвестивший о первом ударе нового сердца Дио.

Из наркоза он выходил очень долго и очень мучительно. Ломило все тело, болела спина. Першила гортань, поврежденная интубационной трубкой. Страшно хотелось пить, но Тесак не давал ему воды. «Заблюешь мне все», – ворчал он. Тесак был порядком зол и на Дио, и на себя. За то, что, зная Дио, не предусмотрел этой его выходки, за то, что сам испугался произошедшего и дал такую дозу анестетиков после внезапного приступа, что едва не отправил пациента на тот свет.

Время тянулось, как патока. Март не появлялся, исчез и Флегонт. Тесак постоянно крутился рядом – вонь от его сигарет сначала раздражала, потом начала выбешивать до состояния едва контролируемой ярости. Но Мясник редко подходил к койке и почти ничего не говорил, а ругаться с ним, перекрикиваясь через всю комнату, Дио просто не мог. Эта глухая, не находящая выхода злоба лишь отнимала силы и энергию. Сон, способный принести покой и исцеление, не шел. Закрывая глаза, Дио снова и снова видел, как у него вынимают сердце… Вынырнув в очередной раз из темного, давящего провала, похожего чем-то на забытье, он трогал пластырь, налепленный точно посередине груди. Ладонь тихонько сдвигалась влево, и он долго лежал, прислушиваясь к себе. Его сердце больше не билось. Разгоняя по венам кровь, странно шумел механизм, созданный одним из мастеров Слова. Дио слушал этот шум, напоминающий шум насоса, до тех пор, пока пульс не начинал бить в висках, а перед глазами не возникали цветные пятна. Тогда Тесак подходил и колол ему что-то, от чего Дио вновь впадал в странное, оцепеняющее состояние полусна.

Очнувшись однажды, он наконец увидел перед собой Марта.

– Тесак жалуется на тебя, – сказал лекан, приподнимая койку Дио так, чтобы тот мог разговаривать сидя и не напрягался, отрывая голову от подушки. Закончив, Март присел тут же, на край кушетки. – Ты мешаешь ему. Ты задерживаешь нас. Тебя ждут, Дио. Тебя очень ждут в другом месте.

Дио молча смотрел на лекана. Как тот берет его руку и, сжав кисть, чуть шевелит губами, считая пульс. Заметил и взгляд, украдкой брошенный на ленту пластыря.

– Ненавижу тебя, – слова сорвались с губ сами и прозвучали едва слышным шелестом.

– Уже неплохо. – Вопреки сказанному Март смотрел серьезно и даже озабоченно. У переносицы его залегла глубокая складка. – Ты очнулся во время операции? Ты… чувствовал боль?

Не в силах протолкнуть хотя бы слово сквозь саднящее горло, Дио медленно покачал головой, осознавая, что никакая боль не сравнится с тем, что он пережил, лежа там, на операционном столе.

– Не думал сам оказаться на месте своих жертв?

Взгляд Дио метнулся к твари. Лекан словно прочел его мысли. И без того тонкие губы поджались, почти исчезнув с худого лица.

– Не бойся, – Март усмехнулся невесело. – Тебе повезло. Ты пока не стал таким, как я. Пока не стал. Твоя кровь течет так же быстро. Тело по-прежнему уязвимо, а раны не затягиваются моментально. Просто теперь в твоей груди бьется сердце одной из тварей. Тех самых, что ты отправлял на разделку Тесаку. Некоторые из них были моими друзьями, Дио… Впрочем, о чем я говорю. Ты не знаешь, что такое дружба.

Лекан поднялся раньше, чем Дио успел хотя бы раскрыть рот. Хлопнула входная дверь, а Дио остался сидеть, задыхаясь от ярости. Пальцы, сжимаясь, мяли край простыни.

Тесак громко хмыкнул. Подошел и, резко дернув, расправил сбитый край, подпихнув его под матрац.

– Пить будешь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, поднес к губам кружку.

Дио с жадностью глотнул чуть подслащенной воды. Провел языком по пересушенным губам и снова припал к краю. Тесак терпеливо дождался, пока Дио не выпьет все. Пробежался пальцами по груди, сняв показания на датчики наперстков. Полез в задний карман джинсов за портсигаром, но, натолкнувшись на взгляд Дио, вздохнул тяжело и сел точно там, где только что сидел Март.

– Ты подставил меня, приятель.

Взгляд Тесака был еще хуже, чем взгляд лекана. За толстыми стеклами летных очков не было видно глаз. В который уж раз Дио подумал, а остались ли там глаза? Тесак пересаживал себе органы тварей и вживлял мехосы, созданные мастерами Слова. Тело его едва на треть оставалось человеческим. И все же Дио никогда не относился к Тесаку как к тварям, и уж тем более не считал его кем-то вроде Уродов. Возможно, потому, что Тесак принял решение стать таким и сознательно конструировал свое тело, меняя его по собственному усмотрению. Возможно, именно это мешало Дио по-прежнему ощущать человеком себя. Он-то не выбирал того, что с ним произошло в операционной…

– Ты очень сильно подставил меня, приятель. – Дио вздрогнул, выйдя из задумчивости. Тесак сидел ссутулившись. Плечи его поникли. Уголки рта опустились. – Знал бы, ни за что не оставил бы тебя в сознании. А теперь Март не доверяет мне, как раньше…

Тесак снова замолчал надолго. Дио рассматривал его согбенную фигурку, пытаясь представить, где и как тот познакомился и так сблизился с Мартом, понимая, что Тесак никогда не расскажет ему этого. «Это правда?» – хотел спросить Дио, но вновь запекшиеся губы отказались повиноваться ему. Тесак налил еще воды в кружку. Все так же терпеливо дождался, пока Дио выпьет все.