Талантливейший афганский мальчик Сайяф Раббани тактично не стал говорить о постороннем вмешательстве – хотя по его нахмуренному лицу было понятно: он согласен с Алесем, тоже чувствует то, что Мацкевич назвал «закрытием информации». Но, наверное, Раббани сумел сдержаться и не высказать обвинений. Возможно, он вспомнил о договоре, где отдельным пунктом оговаривалось табу на провоцирование конфликтов, и решил оставить свои претензии при себе. Задание Раббани прошел посредственно, правильно определил родственные связи только между половиной участников. С учетом того, как блестяще он показал свои способности на кладбище, мне вообще иногда казалось: экстрасенса будто подменили.

Такая же ситуация возникла и с Сашей Ремизовой, и с Алисой Катаевой – девочки смогли правильно определить только часть отцов-детей.

После всего произошедшего как было не поверить, что Гинтаре каким-то странным образом умудрилась помешать другим участникам проекта?

Ее выполнение задания выглядело действительно безупречным и очень эффектным. Остальных экстрасенсов с Гинтаре и сравнивать не стоит; и так ясно, кто обладает явным преимуществом. Получается, такая ситуация выгодна только ясновидящей из Литвы. Получается, она не настолько белая и пушистая, как хочет показаться.

Можно ли в этом случае доверять ее словам насчет причастности Кононова к убийству Мариам?..

Можно ли доверять вообще хоть кому-то из этих экстрасенсов?

С одной стороны, я часто вижу – они обладают действительно уникальными способностями.

Но в том, что касается совершенного на съемках преступления, все они противоречат друг другу.

Подобных обвинений и противоречий накапливается слишком много.

И мне страшно, что этот ком спровоцирует неконтролируемый сход настоящей лавины…

– Наталия, сейчас наш Том Круз будет записываться!

Я невольно вздрагиваю, и визажист, проводившая в этот момент мне по лицу кисточкой с пудрой, тоже вздрагивает от неожиданности. На моем алом платье появляется светлая прерывистая дорожка. Хочу смахнуть ее салфеткой, но девушка шипит:

– Тише, тише. Спокойно Маша, я Дубровский. Не надо лишних движений! Сейчас пудру в трикотаж вобьешь, платье испортишь – а меня Ванин с Быстровым порвут, как тузик грелку.

Через секунду она уже включает фен и ловко сдувает пудру потоком прохладного воздуха.

Работает – и, как всегда, фонтанирует рассуждениями на тему мужчин и женщин.

– Конечно, заиметь такого кавалера, как Муратов, было бы хорошо. И в кино ходить не надо – свой собственный Голливуд постоянно под носом. Но все-таки он слишком красивый. На такого постоянно будут посматривать другие девочки. Много возможностей, много соблазнов… Да и вообще, не хотела бы я, наверное, заводить отношений с экстрасенсом. Флирт с другим – самый классный способ своего мужика рядом держать. Он тогда ревнует, старается себя с лучшей стороны показать. Но если поймет, что это все не по-настоящему, то какая тут ревность?

Покорно соглашаюсь, с тревогой посматривая на Леню:

– Никакой ревности.

Мой муж устал.

В студии очень жарко и душно, на лбу Лени выступила испарина.

Но ничего: запись Муратова – это последние съемки перед большим обеденным перерывом. Вот они пройдут, и мы отправимся перекусить в кафе, съедим пиццу и выпьем нормального, не растворимого кофе.

Я стараюсь мысленно себя успокоить.

Думаю о чем угодно, кроме того, что через минуту в студии появится мой любовник и в паре метров от нас находится ни о чем не догадывающийся муж.

Возможно, аутотренинг приносит свои плоды.

Когда рядом оказывается Денис, ослепительно красивый, прекрасно причесанный, с сияющим взглядом – я не чувствую ни волнения, ни раскаяния. Этот симпатичный мальчик с голливудской внешностью кажется мне абсолютно посторонним человеком. Даже не верится, что мне хотелось прикоснуться к этим темно-русым волосам, что я не могла не целовать его губы.

– Здравствуйте, Денис! Сегодня вам предстоит пройти через довольно сложное, на мой взгляд, испытание…

Излагаю Денису суть задания, а сама думаю только об одном – как бы дотерпеть до окончания съемок.

Тошнота.

Она нахлынула внезапно, быстро заполнила все мое горло вязкой слюной.

Боюсь, что меня банально стошнит, что голос утратит четкость…

– Я могу воспользоваться маятником? – интересуется Денис, глядя мне в глаза абсолютно равнодушным взглядом.

Что ж, по крайней мере, на съемках у нас обоих получается вести себя прилично.

Я киваю:

– Конечно, вы можете пользоваться любыми приспособлениями. Нельзя только задавать вопросы присутствующим в студии отцам и детям.

Денис достает из кармана пиджака прозрачный кристалл на длинной серебряной цепочке и записную книжку. Его ручка что-то быстро чертит – но я не вижу страницы книжки, передо мной находится оператор с камерой, загораживающий обзор. Впрочем, через секунду на одном из студийных мониторов уже можно увидеть все подробности: Денис сделал процентную шкалу и теперь помещает кончик маятника на штрих, являющийся нулевой отметкой.

Все-таки этот парень – такой смешной!

Вижу, как сосредоточенно нахмурены его брови.

– Маятник, этот мужчина является отцом девочки в желтом платье? Девочка в желтом платье является дочкой этого мужчины? – бормочет Денис себе под нос.

Я наблюдаю за ним и вспоминаю, что с таким же сосредоточенным выражением лица мой сын играл в солдатики. Расставлял их в два ряда, разговаривал то от лица одного лагеря, то от лица другого. А потом оказывалось: противоречия между противниками разговорами не устраняются, остается только одно – яростно сражаться.

Увы, прозрачный хрустальный маятник не помог Денису.

Он правильно определил только одну пару, причем, по-моему, самую легко угадываемую. В момент записи от духоты девочка чуть не потеряла сознание, и ее отец рефлекторно дернулся, намереваясь броситься на помощь.

Муратов так расстроился из-за плохого результата, что даже забыл на столе свою записную книжку.

Оглянувшись по сторонам (никто не смотрит, все заняты своими делами), я быстро притянула ее к себе, сунула под стол (не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел, как почтенный эксперт шарит по чужим записям) и там открыла.

Я быстро шелестела страницами и испытывала жуткое разочарование.

Записная книжка оказалась ежедневником.

Судя по записям, пациентов у Муратова было более чем достаточно. Каждый день к нему обращались два-три человека, преимущественно женщины. Запись имелась уже даже на целый месяц вперед – так что несложно предположить, что как бы мальчик ни выступил в проекте «Ясновидящие», без куска хлеба он явно не останется. Пока сложно сказать, насколько он хороший экстрасенс. Но психолог явно отличный – недостатка в клиентах нет.