По сжатым в кулаки ладоням, по напряженным мышцам пресса, по судорожным подрагиваниям мужской плоти в моих руках все было понятно. Он тяжело дышал. И это его дыхание приводило меня в восторг! И заставляло желать его ответных прикосновений. Я тоже хотела. Безумно. В прошлый раз я не испытала оргазма. Да, мне очень понравилось, но я просто… не успела. Я отлично понимала, что у него долгое время не было женщины, поэтому долго заниматься любовью он физически не сможет. И испытала настоящий восторг от его удовольствия! Но я же тоже человек, и это так естественно — желать своего мужчину!

Он прервал меня в тот момент, когда я начала осваивать новую технику, придуманную мной — легонько посасывать головку.

Матвей обхватил мое лицо и оторвал от себя.

— Я еще не закончила! — я хотела увидеть тот самый момент и совершенно не желала прерываться!

— Зато я сейчас за… кончу.

— Почему нет?

Он опрокинул меня спиной на кровать. И стал быстро раздевать — пижама практически за мгновение слетела с моего тела. Все участки кожи, которые оголялись, тут же покрывались поцелуями. Целовал и шептал… И я старалась дышать тихо-тихо, чтобы слышать, чтобы разбирать его слова:

— Красивая… такая красивая… нежная… моя… девочка… сладкая моя… любимая…

Я думала, что мне послышалось. Затаила дыхание совсем. Но он больше не повторил…

А когда я резко и шумно вдохнула, его губы оказались на приподнявшейся груди. Мои глаза закрылись сами собой. я не смотрела на то, как он, приподнял мои бедра и подложил под попу небольшую подушечку, которую для украшения я бросала на кровать сверху покрывала. Я не смотрела на то, как он спускался вниз от груди через живот к широко расставленным ногам. Я не смотрела на него, когда он начал ласкать меня там, где я вся истекала соками, где, еще чуть-чуть, и я, наверное, сама попросила бы его потрогать…

Он знал, где. Совершенно точно… Он знал… Мне хотелось двигаться, мне хотелось кричать, мне хотелось вцепиться в Матвея зубами. И когда под моими плотно зажмуренными веками внезапно взорвался фейерверк, и я все же, кажется, закричала, он быстро переместился и, подняв еще выше мои бедра, стоя на коленях, вошел в самую глубину. Резко и быстро, и так глубоко, что в первое мгновение мне даже стало немного больно. Но потом остановился, давая привыкнуть. И я уже сама подалась навстречу следующему толчку…

33

… Потом я лежала на его груди, гладила колючую щеку и целовала подбородок.

— Лиза?

— Что?

— Я люблю тебя.

Вот так просто? Я взвилась на кровати так, будто меня ужалила ядовитая змея. Я столько лет ждала этих слов! Где фанфары? Где гром и молнии? Где землетрясение?

Обхватила ладонями его лицо и вгляделась в глаза. Мне нужно было быть уверенной, что он не врет, что не для моего успокоения говорит и не для того, чтобы сделать мне приятно. Я должна быть уверена, что эти слова — от души, от самого сердца! Что Матвей произносит их потому, что сам хочет это сказать!

— Еще раз, — не попросила, нет, приказала я.

— Люблю тебя, — он улыбался.

— И еще три раза! — ну а что, имею же я право?

— Люблю. Люблю. Люблю. — он лежал, подложив под голову подушку (ту самую… при взгляде на которую я теперь всегда буду вспоминать…) и закинув обе руки вверх.

— А-а-а-а! И как давно? — я сейчас растягивала, смаковала удовольствие от его слов.

— Как давно люблю? Или как давно я это понял?

— О! Я не могу выбрать! И то и другое!

Я стояла на коленях рядом с Матвеем, и нисколько не стеснялась своей наготы. Да я даже не думала об этом, и не замечала ничего вокруг. Смотрела в его глаза и улыбалась — не могла удержать свою радость внутри.

— Ну, наверное, влюбился в тебя тогда на пляже, когда ты танцевала под какую-то латинскую мелодию. И я понимал, что ты еще почти ребенок, а я — долбаный извращенец, но не мог отвести глаз от твоей задницы…

— О, нет, замолчи! — я закрыла его рот рукой. — Не хочу слышать эти пошлости!

— Это жизнь, девочка, это жизнь.

— Ладно, допустим. А понял когда?

Он задумался. Ага, тут все сложнее.

— Ну, наверное, тогда в лесу. Когда увидел, как эти идиоты тащат тебя за собой. Я не просто за девушку хотел заступиться. Я свое защищал. Свою женщину.

— Мне так жаль, Матвей. Я так виновата перед тобой. Если бы не приехала тогда, если бы не настояла на своих эгоистичных желаниях, тебе бы не пришлось… Ты бы не потерял два года жизни.

Он, схватив за руку, потянул меня на себя.

— Ты не виновата. Ты больше для меня сделала — с Данькой была все это время, занималась с ним, лечила его. Я слышал, как он тебя ночью называл. Это важнее для меня, правда! Да, я потерял два года жизни, но зато приобрел мать для своего сына и любимую женщину для себя. Так что, все честно. И давай забудем об этом. Как будто ничего и не было. Согласна?

— Да-да, конечно, согласна, — получив статус "любимой женщины", я была готова на все.

***

Два месяца спустя

Мне очень нравилось, как устроилась наша жизнь. Я уже и не помню, когда мне было так хорошо. Я вернулся на работу в нашу с братом фирму. Лиза все так же занималась с Даней, наотрез отказавшись уйти из центра, где была администратором. По вечерам, когда я возвращался, она отправлялась в автошколу, находившуюся неподалеку от дома. Мы с сыном в это время разогревали приготовленный ею ужин и ждали.

И хотя я видел ее днем и утром, хотя ночи Лиза проводила в моей постели, я ждал ее с нетерпением, я вздрагивал от любого постороннего звука на лесничной площадке, думая, что это возвращается моя девочка. Я скучал по ней, если не видел несколько часов. Я звонил и писал сообщения, как мальчишка, признаваясь в том, что хочу ее видеть, в том, что люблю…

Я видел, как она радуется. Я знал, что мои чувства взаимны. И хотел, чтобы так было всегда. А для этого нужно жениться… Это понятно и дураку. Чтобы закрепить отношения, чтобы моя фамилия у нее в паспорте, чтобы любому было ясно, что это — моя женщина и никаких других вариантов!

— Эй, Аверин! Десять минут стою у двери и наблюдаю за тобой.