Большая часть времени ушла на разговоры со старыми друзьями, на приветствия жителей Талдона. Надо было запомнить имена детишек, родившихся за этот год, узнать новости. И, конечно же, все хотели услышать о его невесте. Он отвечал как мог подробно, но не скрывал того, что стремится поскорее вернуться на Лорей.

Он знал о намерении детей повести сегодня Кайлу к оленям. И он также знал, как длинен список дел, требующих его хозяйского внимания.

И все же он был здесь, задохнувшийся от быстрого бега, поскольку очень спешил их нагнать. Он наблюдал за ними, за своей женой. И снова поражался тому, насколько она особенная, не похожая на всех знакомых ему женщин.

Сегодня она выглядела совсем иначе, чем вчера, когда только вылезла из лодки – измученная, вымокшая, но при этом стараясь держаться с вежливой холодностью. Он знал, насколько ужасным для нее было это морское путешествие, и очень гордился ею за проявленное самообладание. И, как всегда, он был заворожен и очарован ее гордой красотой. Морская соль и ветер лишь растрепали ее прическу, но не погасили тот сияющий блеск жизни, который ему так нравился в ней.

Сегодня Кайла выглядела иначе. Кто-то, видимо, служанка, сделал ей высокую прическу, уложив косы замысловатым узлом, открыв изумительную линию шеи. К досаде Роланда, вся эта красота скрывалась за полупрозрачной вуалью. Он не мог не вспомнить, как в последние дни леди Кайла ехала рядом с ним на лошади с распущенными волосами. Этот яркий, сверкающий на солнце шелковый шлейф спускался до самой талии и колыхался в такт лошадиным шагам.

Но сейчас его лесная колдунья стала настоящей леди. Или нет?

Роланд покинул свое место за стволом сосны и двинулся наперерез маленькому отряду.

Кайла заметила его первой, повернула в его сторону через поле, и он в то же мгновение увидел, что, несмотря на дорогую вуаль и все ухищрения служанки, она осталась прежней: загадочной лесной нимфой, какой он ее помнил. Казалось, именно здесь было ее место: в лесу, на лугу, среди цветов и деревьев, словно она прожила здесь всю жизнь.

– Милорд, – тихо произнесла она.

Она явно была чем-то взволнована, возможно, его появлением, но затем собралась и присела в реверансе – прямо тут, посреди луга, – стараясь не встречаться с ним взглядом как можно дольше. Вуаль, упав вперед от наклона головы, совсем закрыла ее лицо.

Разумеется, ему ничего не оставалось, как склониться перед ней, в свою очередь, в самом изысканном придворном поклоне, что вызвало смех и веселые возгласы детей, а также яркую краску смущения на щеках юной графини.

Роланд пошел рядом с Кайлой, примеряясь к ее шагу и заставив, таким образом, ее юного поклонника, не слишком довольного его появлением, перебежать на другую сторону. Он шел, заложив руки за спиной, улыбался, довольный этим чудесным днем, восхищенный своей очаровательной женой.

– Как вы спали сегодня? – спросил он, прерывая молчание, чтобы только заставить ее посмотреть на него.

Она так и не подняла глаз.

– Я… очень хорошо, благодарю вас. А вы?

– Очень хорошо, – солгал он. Заснул ли он вообще хоть на минутку, вот в чем вопрос. Ему казалось, что нет.

Несмотря на решение оставить ее в покое, позволить ей самой со временем прийти к естественной необходимости стать его женой, его возлюбленной, прошлой ночью он не выдержал и пришел в ее спальню. Собственно, это была его спальня, а теперь – их общая. Она спала так сладко в его постели. Одна рука покоилась поверх одеяла. Расслабленная, нежная, пальцы чуть согнуты на груди. И как странно, что именно эта рука, такая слабая, женская, изящная, с белой, полупрозрачной кожей, так четко выделяющейся на темном покрывале, не позволила ему уйти в эту ночь. Всего только рука – потому что это было все, о чем он позволил себе думать в ту минуту.

Он не собирался оставаться в спальне вместе с ней. Он хотел только проведать ее, убедиться, что все в порядке и у нее есть все, что нужно. Он собирался спать где-нибудь еще, правда, не совсем представляя, где именно, возможно, со своими воинами в большом зале. Или где-нибудь еще.

Но вместо этого он вдруг понял, что раздевается и ложится в постель рядом с ней, такой теплой, милой и мягкой… сущее искушение! Она спала в одной тонкой ночной рубашке, которая к тому же задралась на бедрах. Он подвинулся к ней ближе и почувствовал, как касаются его ног ее голые гладкие ноги.

Роланд задержал дыхание, но она не проснулась, даже когда он обнял ее за талию. Она только расслабленно прижалась спиной к его груди, удовлетворенно вздохнув во сне.

Кайла сладко спала, а он бесконечно долго смотрел на ночное небо, пока не погасли звезды и рассвет не пробрался в комнату, протянув к нему свои жемчужные пальцы. Он так и держал ее всю ночь, умирая от желания обладать ею и не смея пошевелиться.

Когда первый солнечный луч коснулся края окна, он заставил себя подняться и уйти.

Быть может, это был для него урок стойкости духа. Все, что Роланд помнил, это – что никогда еще он не проводил более изнурительной и восхитительной ночи.

Их компания тем временем зашла глубоко в лес, следуя по едва заметной узкой тропинке. Роланд подтолкнул Кайлу вперед, а сам шел следом, откровенно любуясь ею.

В глубине леса было более сыро и холодно, чем казалось на залитой солнцем опушке. А возможно, всему виной были появившиеся на небе облака, которые начали закрывать солнце. Так или иначе, но Кайла вдруг ощутила этот холод даже сквозь густую толщу листвы, среди теплых ароматов весны.

Никто не произнес ни слова. Возможно, тишина леса действовала на всех завораживающе, а может быть, они просто приближались к оленям и не хотели их пугать. Все, что Кайла сейчас слышала, это их шелестящие по старой листве шаги, легкие, пружинящие на толстой подстилке.

Прямо за спиной она слышала шаги Роланда.

В какой-то момент все изменилось. Идущие впереди замешкались, оглядываясь на нее. Они столпились на краю небольшой поляны и махали ей, приглашая подойти ближе. Когда Кайла подошла, они расступились, пропуская ее вперед. Затем дети мгновенно окружили ее плотным кольцом.

Полянка была совсем крошечной с высокой сочной травой, растущей под охраной колючих кустарников. В их тени лежали три оленя, самец и две самки. Еще один самец стоял неподалеку, на страже.

Элисия, стоящая рядом с Кайлой, взяла ее за руку.

– Кто там? – спросила девочка.

– Бэнкрофт, Бэлль, Сэмми и Элинор, – тихо ответила Марла.

– Вот она, Элинор, – произнесла Элисия громко, обращаясь к оленихе. – Я привела ее к тебе! – Она подтолкнула Кайлу, и та сделала несколько неуверенных шагов в сторону оленей.

Самец уже стоял, низко опустив голову, но одна из самок, легко поднявшись на ноги, не спеша направилась прямо к ним. Она была довольно крупной, почти достигала плеча Кайлы, и на ее спине были белые пятнышки, точно такие, как запомнила Кайла. Это, видимо, была та самая олениха.