– А у нас теперь есть вот этот рычаг воздействия. – Женщина ткнула пальцем в лодыжку Вики. – Я всего лишь пообещаю своему сыну, что любая попытка снова сблизиться с ней либо ослушаться решения Президиума – да хотя бы насчет свадьбы с Брунгильдой – повлечет за собой весьма неприятные последствия для этой самки. А если Кай будет послушным и не станет применять силу против своей расы, эта девка проживет ровно столько, сколько ей позволит Фридрих. Но как минимум – год, пока не родит ему наследника, а за год Кай забудет о своем унизительном увлечении и полностью посвятит себя жене и воспроизводству идеальных ариев. Ведь они с Брунгильдой – гордость генетической программы «Аненербе». Пусть все эти недочеловеки думают, что им удалось разрушить Третий рейх окончательно, пусть! Наша организация специально ушла в подполье, зарылась в эти чертовы горы, чтобы все считали «Аненербе» уничтоженным! Конечно, Западному подразделению гораздо проще функционировать, они ведь разместились в Альпах, но зато здесь, на Урале, одно из средоточий энергии Земли. И именно поэтому, думаю, мой сын родился таким.

– А что, разве Брунгильда не наделена ментальной силой?

– Нет, конечно! Она не станет претендовать на лидерство и будет покорно исполнять свое предназначение – рожать детей. Как можно больше чистокровных представителей нордической расы, символ ее возрождения. Отец Брунгильды, Президент Западного подразделения «Аненербе», уверял меня, что их ученым также удалось создать идеальный образец нордической ДНК, и носителем этой ДНК является его дочь. У нее, как вы видели, такие же волосы и глаза, как у моего сына.

– Только зрачки другие.

– Зрачки Кая, думаю, являются следствием его ментальной силы. Кстати, о Кае. Мы не станем говорить ему, что возвращаем самку фон Клотцу, пусть думает, что она свободна и уехала домой. Так меньше проблем будет, а то снова рванет ее выручать.

– Но ты же сказала о рычаге воздействия?

– Этот рычаг проще задействовать, когда Кай будет уверен, что у его девки все хорошо. А если ей плохо, если ее с утра до ночи насилует Фридрих – какой же, к дьяволу, рычаг? Мы ведь не сможем следить за моим сыном круглосуточно, верно?

– Ну что же, ты права. Главное, чтобы он не попытался отыскать ее в Германии.

– Не попытается.

Она не видела снов в эту ночь. Наверное, потому, что реальность последних часов превратилась в сон…

Вика не могла объяснить, ЧТО это было. Ну не было в ее не самом маленьком словарном запасе ни одного подходящего эпитета для описания собственных ощущений!

И ни у кого из живущих на земле их бы тоже не нашлось, потому что никто, никто никогда еще не переживал ничего подобного!

Иначе были бы слова…

А их не было.

Безумие наслаждения, невесомость восторга, ярость нетерпения, космос чувственности – все это было. Но это – всего лишь частички, слабый отблеск того, что происходило между ней и ее мужчиной с того момента, как их руки соприкоснулись…

Словно гигантская волна – цунами – подхватила девушку и унесла из этой комнаты в иную реальность.

А спустя несколько часов… или дней… или лет… принесла обратно и, умиротворенно шелестя песком, ушла в океан. Океан Вселенной.

Оставив вымотанных наслаждением мужчину и женщину в объятиях друг друга.

И последнее, что запомнила Вика перед падением в сон, – переполненные серебром нежности глаза своего мужчины.

Да, своего. Хотя она так и не узнала его имени.

Но зато поняла, что миф об андрогинах – вовсе не миф. И после того, что она испытала вместе со своей половинкой, никакой другой мужчина не сможет привлечь ее внимания и на долю секунды.

Потому что мысль даже об одном прикосновении кого-то чужого вызывала у девушки дрожь отвращения.

Сонные, еще не совсем адекватные мысли лениво шевелили плавниками в просыпающемся сознании Вики. Почему не совсем адекватные?

Ну а как еще назвать мысли о чужих мужчинах, когда рядом лежит ОН? И его теплая рука гладит по спутанным волосам девушки, расчесывая пальцами шелковистые пряди.

Вот только… Она пахнет совсем иначе, эта рука!

Нет, не пахнет, она воняет! Потом, дымом и табаком!

И вовсе не расчесывает волосы девушки, а сгребает их в один густой пучок и с силой приподнимает голову Вики с… земли?!

Все еще не проснувшийся окончательно разум автоматически транслировал совершенно неправильную, невозможную картину!

Вместо уютной и комфортабельной пещеры вокруг был лес. И лежала она вовсе не на кровати в теплом кольце родных рук, а под деревом, правда, не на голой земле, а на довольно мягком мохе. Одетая в ту же рваную и грязную одежонку, в которой бежала по лесу сто лет назад…

И теплого кольца родных рук не было. И нежного серебра глаз – тоже.

А вот боль в затылке от слишком туго стянутых волос была. И белесое торжество глаз фон Клотца – тоже. Причем эти блекло-голубые глаза были настолько близко, что Вика буквально физически ощущала прущую от немца злобу.

И ту самую вонь, что и от его руки. К изысканному букету которой добавилась нотка смрада от не чищенных пару дней зубов.

Или не пару? Ее ведь не было в этом мире сто лет! Она была с НИМ! И он… и они…

Это что же… Это все ей приснилось?!

А как же сладкая истома, до сих пор пузырящаяся в теле? От которой ноет каждая клеточка и уютно мурлыкает душа? Мурлыкала…

– Ну что, тварь? – прошипел фон Клотц. – Набегалась?

– Откуда ты взялся? – пролепетала Вика дрожащими губами. – Ты… ты мне снишься? Тебя нет, тебя не может быть здесь!

– Ага, снюсь, – криво усмехнулся немец, поправив кое-как наложенную повязку на голове. – И я в курсе, кто еще есть в твоем сне. Вася с Прошей, к примеру. Собачки наши. Вернее, собачка, – помрачнел он. – Второго какой-то здоровенный волчара загрыз. И как только тебя никто из зверья не тронул? Может, ты ведьма?

И он с садистским удовольствием дернул Вику за волосы так, что девушке на мгновение показалось – вот сейчас она увидит свой скальп в руке озлобленной крысы по имени Фридрих.

Но нет, грива осталась при ней, но боль была такой сильной, что все же выгнала из глаз слезы.

Причиной которых лишь отчасти была боль физическая, рыдала и выла от отчаяния душа.

Ничего не было, ни-че-го! Ни пещеры, ни мужчины, перевязавшего ей руку, ни…

Стоп! Рука! У нее ведь ранена рука! И там должна быть повязка! И швы, наложенные Каем!

Вика судорожно всхлипнула и попыталась повернуть голову, чтобы рассмотреть руку, но ей не удалось – фон Клотц держал крепко.

– Не дергайся, дрянь! – презрительно процедил он. – В глаза мне смотри! Учись отвечать за свои поступки, мерзавка неблагодарная! Вот что значит поганая славянская кровь! Сколько ни оцивилизовывай девку, достойную немку сделать из нее не получится. Воспитанием ребенка с примесью такой крови надо заниматься с момента рождения, только тогда из него выйдет толк.