время для хорошей беседы и правда найдется всегда, так и передай камню!

Увидев, что взгляд тролля смягчился, я понял, что на правильном пути. Аккуратно решил перевести разговор в нужное для меня русло:

— Как-нибудь я обязательно выслушаю все рассказы и про тухлый суп, и про подземные источники. Ну а сейчас, просто скажи мне, что значат эти три закорючки, и я больше не буду отвлекать вас двоих…

Тролль — хвала Великому Омму! — кивнул и обратился с вопросом к скрижали. Я даже боялся дышать. Через пару минут палец тролля уткнулся в первую закорючку:

— Это — кано, огонь. Вот тут — иса, лед, ну а между ними — эваз — баланс, равновесие. Закорючки оставил Бог Омм, чтобы не было вокруг много лед или тухлый суп…

Я чуть ли не прыгал от радости:

— Я понял! Спасибо, Хркх — порывисто обнял каменного гиганта и, наконец оставив его в покое, лихорадочно начал соображать.

Так, эта скрижаль была своеобразным температурным стабилизатором в одной из пещер. Вот даже здесь — в кладезе (после услышанного я не мог не обратить на этот факт внимание) — вполне комфортная приятная температура, хотя в самом лабиринте сырость и сквозняк.

Видать, некогда давно камень в одной из пещер нашли эльфы, ну и не могли не заныкать себе, приметив его полезные свойства. Та же Лариэль — не удивлюсь — решила разместить его в кладезе по весьма банальной причине: чтобы дорогие ее сердцу платья не отсырели и не покрылись плесенью.

Как всё оказалось просто-то! А я уже успел придумать эльфийский заговор, где остроухие от гномов прячут скрижали, чтобы те не добрались до своей магии.

Меня накрыло ощущение небывалого облегчения. Подобное бывает, когда хаотично разбросанные кусочки мозаики относительно становятся на свои места.

Так значит, всё не так уж и плохо, и у нас, гномов, есть время и шанс отыскать осколки своей магии. Температура и баланс! Да это же сколько всего можно полезного теперь изобрести с данными рунами!

Так! Всё потом! — одернул себя, пока окончательно меня не накрыло нервного радостного возбуждения. Сейчас лабиринт и выход из него! Пора, что ли, выметаться отсюда. Глянул на ребят.

Джон в куче оружия, кажется, нашел что-то интересное и увлеченно выуживал нечто похожее на щит. Гоблин по-прежнему красовался в платье. Обратился к зеленокожему:

— Шимми, тебе не идет, сними его!

Из груди гоблина послышался сдавленный хрип:

— У тебя нет сердца! — на меня уставились глаза, полные слез, — и вообще, мужики, вот у вас было такое, когда ты надеваешь платье, а потом вот просто не можешь его снять?

От этого вопроса зависли все, даже тролль отвлекся от беседы со скрижалью. Не сговариваясь, мы хором бескомпромиссно ответили гоблину дружным «Нет!».

Гоблин трагически вздохнул, а потом умоляюще спросил:

— Ну хотя бы до выхода из лабиринта можно я в нем побуду?

В этом вопросе было столько трагизма и боли, что отказать Шимми мы не смогли. Фиг с ним. Пускай только у выхода из лабиринта переоденется…

Удары за дверью, между тем, становились все настойчивее и результативнее. Нам уже пора валить, а у нас по-прежнему нет никакой стратегии!

— Народ, у кого какие идеи? — решил я первым начать обсуждение ситуации.

Инициативу сразу же подхватил Джон:

— Тролль, конечно, может сдерживать монстра, но невозможно одновременно сдерживать зверюгу и прорываться через ловушки к выходу.

Я на это только резонно кивнул. Действительно. Монстр лишает нас главного козыря. О том, чтобы оставить Хркха здесь сдерживать тварь — даже разговора нет. Он наш друг, мы с ним зашли в лабиринт, с ним и выйдем. Только как? Вот вопрос…

Сбоку я услышал голос Джона:

— Жаль, что запасной двери нет… Эх, нам бы сюда как-то заманить всю эту ораву, что снаружи, и закрыть, запечатать… Я вот даже грешным делом думал поискать здесь легкоплавкий металл. Можно было бы как-то ухитриться выскочить наружу, когда зверюшка окажется здесь, и просто закрыть ее, как в ловушке, хотя бы на время. Нам большего и не надо. Только тут нет таких металлов, чтобы я одним своим фаерболом смог мгновенно расплавить его. Не прокатит. Не хватит огня…

Джон с грустью разглядывал выуженный им из-под завалов огромный цельнометаллический щит, по размеру вполне подходящий, чтобы закрыть дверной проем. Хм… Огня, говоришь, не хватает? Ну это как сказать… Сегодня один гном узнал кое-что новенькое, и кажется, сейчас будет жарко.

Глава 21

Ловушка для зверушки

В столе с документами нашлась чернильница с пером. Это хорошо. Есть чем писать руны.

Ребята с удивлением уставились на меня, явно не понимая, что я делаю:

— Корр, ты че? Рехнулся? Сейчас сюда монстр ворвется, а ты закорючки рисуешь!

Ну вот что я мог ответить в такой ситуации ребятам? Только самую дурацкую и самую универсальную фразу, которую можно на Пангее услышать на этот счет:

— Народ, доверьтесь мне. У меня план, я потом всё объясню…

— Эмм… Не пойми превратно, — начал скептически Джон, — но хотелось бы сейчас получить объяснения… Как-никак, мы собственной шкурой рискуем.

Оглянулся на ребят. Подметил дивное. Несмотря ни на что, в глазах каждого было доверие, и это при том, что я открыл неведомым способом неведомый тайник и вывел их на то самое место в лабиринте, где уютненько расположился неведомый монстр. Ясно, что в последнем моей вины не было, но все равно. У каждого из них есть повод не доверять мне, но даже Джон — вроде как, один из самых адекватных и быстро соображающих членов нашего отряда — нервничал, но верил мне. Стало стыдно. Перед ними, и в первую очередь перед самим собой. Конечно, мой отец — король целого народа, но я вот что-то никогда не хотел манипулировать другими, двигая, как пешки на шахматной доске, к нужной мне цели. Ну вот почему все эти миссии — с гномьей магией и прочей ерундой — выпали именно мне?

Выдохнул и, собравшись с мыслями, сказал:

— Джон, ты прав, но у нас до ужаса мало времени, а мне, чтобы всё от начала до конца объяснять, понадобятся сутки. Не думаю, что монстр, который вот-вот сюда ворвется, сядет также тихо-мирно рядом и будет слушать мою офигительную историю.

Дверь, как будто в подтверждении моих слов, покрылась первой сетью мелких трещин. Гоблин, заверещав на весь тайник, прыгнул на руки Джону:

— Спасите меня, я вас умоляю! Сделайте же что-нибудь! — вопил зеленокожий, постепенно покрываясь уже такими знакомыми всем нам