– Ты меня слышишь, Христя?..

Скорые поезда до Архангельска ходили через Вологду, и Матвей взял билет на вечерний, десятичасовой поезд. В Вологду он прибывал в шесть утра, и Соболева это устраивало, он успевал на первый автобус в село Старое, где фермерствовали Нестеровы.

Острое чувство преследования охватило его уже на перроне, хотя конкретно интуиция не сработала: пассажиры вокруг не обращали внимания на молодого человека с сумкой через плечо, спешащего, как и они, на посадку. Однако нервная система не сигнализировала зря, подсознание реагировало на опасность и практически не ошибалось. В купе Матвея ждал Горшин. Вряд ли проводница видела, как он туда вошел.

– Привет.

– Салют. – Матвей забросил сумку на вторую полку, с невозмутимым видом уселся напротив. – Кажется, мы попутчики? Я почуял тебя еще на выходе из вокзала.

– Знаю. Надолго уезжаешь?

– На неделю. До вызова по службе. Меня отстранили от… всех заданий.

– В связи с гибелью Ивакина?

Матвей внимательно поглядел в глаза Горшина, в которых сквозь показное простодушие проглядывало понимание всех тайн мира, доступных ему одному, а также ирония и тоска.

– Ты знаешь, кто это… сделал?

В купе зашли двое пожилых мужчин, попутчики Соболева, и Тарас кивнул на дверь:

– Поговорим в коридоре.

Они стали так, чтобы не мешать входящим пассажирам, но потом все же вышли из вагона.

– Ивакина убили боевики Купола по заказу какой-то очень большой шишки из военного ведомства, может быть, даже из твоего «Смерша», а возможно, и выше.

– Дикой? – вырвалось у Матвея. – Не может быть! Но кто выше его? Разве что сам министр?

– Не знаю, по отзывам генерал Дикой – человек чести, а вот министр… Но афера с оружием стоит так дорого, что я ни за что не поручусь. Десятки, если не сотни миллионов долларов! Такого оружия, как «удар», «гном» и «волк-2», нет ни у одной армии мира, и в сбыте украденной партии заинтересованы очень многие государственные мужи, работающие под контролем Купола. Они не остановятся ни перед чем, ибо деньги – это власть, а Большие деньги – Большая власть! Мир полон больших и малых Пилатов. Я уже давно пришел к выводу: у тех, кто рвется к власти, шаг за шагом, постепенно меняется психика, и к высшим постам приходят уже не люди, а человекоподобные монстры. Тебе в основном придется сражаться с ними, потому что ты тоже птица высокого полета, только еще не созрел.

Матвей хмыкнул.

– Я знаю пределы своих возможностей.

– А я своих – нет. Как, впрочем, и твоих. Не лукавь, ганфайтер, ты человек неординарный, и это еще скажется. Вот тебе для размышлений. – Горшин сунул Матвею свернутый листок бумаги. – Прочти в туалете и уничтожь. Езжай в свою деревню, расслабься, отдохни. Я бы и сам с удовольствием подышал сельским воздухом, да дел много. Удачи тебе.

Горшин внезапно исчез. Вот он стоял рядом, а вот уже нет его, будто не человек сгинул, а нечистая сила. Матвей постоял еще немного, прислушиваясь к звукам вокруг: далеким гудкам, гулу вокзала, разговорам пассажиров, хрусту шагов, позвякиванию тележек с вещами, и вернулся в вагон.

После отправления поезда, как только проводница собрала билеты и раздала постельное белье, Матвей зашел в туалет и развернул врученный Горшиным листок папиросной бумаги. Это была схема иерархических структур «Стопкрима» с делением на стратегический, тактический и оперативный уровни. Для ее изучения Матвею хватило минуты, после чего он порвал листок на мелкие клочки и посеял их через отверстие слива на нескольких сотнях метров железнодорожного полотна.

Лежа в одних плавках на верхней полке – соседи давно уснули, – он мысленно вернул листок со схемой.

Руководство «Чистилища» состояло из пяти человек – комиссаров, каждый отвечал за один из стратегических уровней. Лидер общения, он же «угол красного квадрата», некто Завьялов, ведал связью комиссаров и «горизонтом решения», лидер-исполнитель – Тарас Горшин – владел инициативой планирования и целеуказаний, а также командовал сетью монад – руководителей обойм высшего уровня, в подчинении у которых, в свою очередь, находились спикеры, руководители оперативных единиц – мейдеров и экстреверов в пять и девять человек. Комиссар по фамилии Боханов ведал службой компьютерного, научного и технического обеспечения, некто Рыков Г. Д. – сектором разведки, а Музыка Г. М. – группой наблюдения и подстраховки. Опять же комиссаров знали, да и то не в лицо, лишь командиры уровней и служб, исполнители же рангом ниже, в том числе и спикеры, вообще понятия не имели об их существовании. И вся эта сложная, разветвленная система «Чистилища» держалась на одном человеке – на Горшине Тарасе Витальевиче, чья жизнь была для всех – тайна тайн…

Матвей потянулся к бутылке пепси, открыл – напиток был теплым и жажду не утолил. Вспомнился старый анекдот, как официант в кафе жалуется бармену:

– Вот посетитель кричит, что вино слишком теплое.

– Врет! – убежденно отвечает бармен. – Я только что долил в бутылку холодной воды…

Матвей улыбнулся, расслабился до состояния дхъяны, когда организму уже не требуется охлаждения, ибо он не чувствует перегрева, и через секунду уснул, оставив «включенной» третью сигнальную систему – сторожевую.

Село Старое на самом деле оказалось не таким уж и старым. Во всяком случае, новых домов, добротных, кирпичных, в большинстве своем двухэтажных и красивых, в нем набиралось, по подсчетам Матвея, около двух десятков. Почти все они принадлежали приезжим фермерам, и Матвей понял, почему местное население озлобилось против новых жильцов: колхоз никогда не построил бы им такие дома.

Коттедж Нестеровых замыкал улицу. Он не был двухэтажным, как другие, зато имел пять комнат и добротную русскую печь с лежанкой. Во дворе – ферма для коров, два сарая, погреб, колодец, небольшой загон для кур и свиней. В саду – вишни, сливы и яблони, шпалера малины отгораживали участок Нестеровых от соседнего. Огород в тридцать соток был засажен картофелем, капустой, луком и морковью, а два гектара пахотной фермерской земли зеленели хлебом и кукурузой.