А по-моему, в интересах государства: 1 – это успех на фронте и 2 – правильная организация власти. Все остальное приложится. А под «правильной организацией власти» я понимаю вот что. Разграничение функций военной и политической, которые тактически не должны быть в одних руках, потому что это неизбежно грозит присвоением в критический момент учредительных функций и, поэтому, вызывает недоверие и опасение в населении, а это очень неблагоприятно сказывается на успехе военных операций. А при всей полноте власти в руках военного командования, оно не должно (и это по собственному усмотрению и доброму желанию), хотя и имеет на то формальное право, вмешиваться в политическое управление страной и не должно позволять своим подчиненным, военным делать это, а заниматься исключительно оперативными вопросами, поручивши все тыловые военные функции военным органам политического управления (военное министерство и окружное военное управление с мобилизационной частью). Только при этом условии доверие населения к своему правительству распространяется и на военное командование, с которым политическое правительство должно жить и работать в возможно полном согласии. Если же этого нет, население не радуется успеху своих армий, а боится его и держит камень за пазухой.

У вас же не только военные вмешиваются в политику, но и приставлены к ней. Для этого даже выдуман особый орган – Особое Совещание, – состоящий чуть ли не наполовину из военных и находящийся в постоянных контрах с местным народным правительством (представительством. – В.Ц.). Тут зарыта собака, и добра не выйдет. Нужно областное правительство, которое не сливается с функцией и территорией Кубанского. Тогда все нужно строить действительно из областных элементов, а не из придатков к военному командованию. Или же Особое Совещание есть Кубанское правительство. Тогда оно должно быть при народном собрании и должно лишь вести военные тыловые органы, обслуживающие армию и командование. Все остальные части политического управления должны быть самостоятельными и лишь в экстренных случаях боевой нужды подчиняться распоряжениям Главнокомандующего, который сам заинтересован в том, чтобы не злоупотреблять этим своим авторитетом без крайней нужды.

Говорю все это после своего горького опыта в этом вопросе с союзным командованием в Архангельске, с которым в конце концов нам удалось установить вполне согласованную работу и добиться доверия населения. Отсюда – успех на фронте и демократичность правительства. Но это в одинаковой мере зависит и от государственной партии правительства и от правильного понимания своих задач и пределов своей власти со стороны военного командования. Крым и Одесса ясно показывают результаты такой постановки дела. Умоляю ради спасения Родины раз и навсегда бросить спор об единоличной или коллективной власти – это ложная партийная постановка. Прошу передать то же и Николаю Ивановичу (Астрову. – В.Ц.) и Василию Александровичу (Степанову. – В.Ц.). Как всегда верю в Ваше практичное чутье и надеюсь, что мой призыв будет услышан.

Ваш И. В. Чайковский.

Недели две тому назад я писал о том же Генералу Деникину и надеюсь, что мое письмо им правильно понято. Хотел бы, чтобы Николай Иванович Астров ознакомился с содержанием этого письма (настоящего)

Подпись И. В. Чайковский Библиотека-фонд «Русское Зарубежье». Ф. 7. Д. 7. Лл. 169–169 об.

Ответ М.М. Федорова – Н.В. Чайковскому

Екатеринодар, 24 мая/ 6 июня 1919 г.

Многоуважаемый Николай Васильевич!

Письмо Ваше я получил и спешу на него ответить. Прежде всего примите выражение нашего общего удовольствия по поводу Ваших дипломатических успехов в Париже. С разных сторон мы слышим о том весьма почетном положении, которое Вы заняли среди представителей России в переговорах с союзниками, и радуемся за Вас и за Россию.

Мне очень хотелось бы исправить некоторые неточности в том осведомлении о ходе дел в Екатеринодаре, а вместе с тем и успокоить Вас. Ваше письмо кончается мольбой ради спасения Родины бросить раз и навсегда спор о единоличной или коллективной власти. Счастлив передать Вам, что уже три месяца, как об этих спорах ничего не слышно, мы не видим ни здесь в Екатеринодаре, ни где-либо в России охотников их поднимать. На севере состоялось формальное соглашение всех государственных групп, признающих существующую временную власть. Оно же молчаливо допущено всеми у нас. Члены Союза Возрождения не менее горячо работают здесь на нужды Добровольческой Армии, чем члены Национального Центра. Начались у нас и совместные совещания с левыми и правыми, и это налаживается. Поэтому не бойтесь за нас: сейчас в атмосфере блестящих побед Деникина мы склонны не к спорам, а к примирению. Это факт, которым Вы можете воспользоваться для Ваших заявлений и соображений.

Если верно, что споры о власти вредны и нежелательны, когда надо спасать Родину, то не надо придавать им все же значения, какого они не имеют. Вы указываете на Одессу, где спорили три месяца и проспорили и Одессу, и Крым. Жаль, конечно, что в Одессе спорили, но если бы представить, что этих споров там не было, то результат был бы тот же. В Одессе спорили о наилучшем устройстве власти, но это не мешало тому, что там была своя определенная власть, – власть Добровольческой Армии. Французское командование не хотело это признать и все искало тех сил, на которые оно могло бы опереться. Это ярый русофоб Франшэ д’ Эспере и его одесские сотрудники д’Ансельм и Фредамбэр, в особенности последний, предали Одессу: мы можем доказать это документально и думаем, что это один из самых блестящих успехов немецкой дипломатии в последнее время.

Теперь еще несколько слов об Особом Совещании и Кубанском народном представительстве. По Вашим сведениям, Особое Совещание выбрано для того, чтобы приставить военных к политике; состоит оно наполовину из военных и находится в постоянных контрах с местным народным представительством. Не скрывается ли за этими сведениями все тот же, неугомонный на выдумки г. Быч (депутат Кубанской Краевой Рады, представитель делегации Кубани в Париже). Цель учреждения Особого Совещания как раз противоположная той, которую ему присвоили Ваши осведомители; не подчинять политику военным, а, напротив, обособить область гражданского управления от военного управления, дать этой области самостоятельных и авторитетных руководителей, осуществить необходимые гражданские реформы. Можно возражать против выбора лиц, но принцип таков, как мы говорим. При этом Особое Совещание не придумано для какой-то политической цели, а создалось естественным путем в помощь армии без всяких задних мыслей и затаенных планов. К Кубанской области Особое Совещание не прикасается: тут действует особое правительство и представительство. Особое Совещание распространяется на общерусскую территорию, как Ставропольская, Черноморская, Екатеринославская губернии и т. д. Эти губернии получают свое самоуправление, и подчинять их Кубанскому правительству нет никаких оснований. Дон и Кубань живут, как автономные области, и Особое Совещание совершенно не вмешивается в их внутренние дела, так что и тех постоянных контров с этими областями, о которых Вы пишите, не наблюдается. Я вовсе не хочу сказать, чтобы все шло совершенно гладко, и не было вовсе никаких разногласий между Особым Совещанием и Кубанским правительством. Но не следует думать, что виновато всегда Особое Совещание. Отнесите хотя бы долю вины на неопытность молодого Кубанского правительства и парламента, рвущегося к самоутверждению нередко в ущерб интересам Единой России.