Однако не следует думать, что в Тобельбаде мы жили, как в оздоровительном санатории для тела и души. Конечно, мы приходили в себя и отдыхали от ужасов войны, находясь вдали от передовой и живя в уютных особняках, которые прежде снимали те, кто приезжал сюда, чтобы отдохнуть и поправить здоровье. Но при этом нам приходилось постоянно работать над своей физической и военной подготовкой. Нас без конца заставляли выполнять упражнения с гантелями, качать мышцы, бегать и заниматься другими видами спорта. Помимо этого, мы постоянно ходили на занятия по боевой подготовке. Поскольку многое нами было уже изучено прежде, с новой теоретической базой мы знакомились непосредственно во время занятий на местности. Кроме того, нас учили чтению карт и даже мировой политике. И, несмотря на интенсивные занятия, уборка территории части также входила в наши обязанности.

Помимо всего прочего, Тобельбад преподнес мне один неожиданный и очень приятный сюрприз. Сюда приехал мой брат Эверт. Он был ранен в России и в результате также оказался направленным в реабилитационную часть, в которой был я. Таким образом, мы впервые оказались в одной роте!

К слову, через год мой брат был ранен снова во время тяжелейших боев в составе дивизии «Викинг» на северо-западе Харькова. Командир его роты, «ощущая духовную близость», отправил в связи с этим письмо к нашим родителям:

Только сегодня я заметил, что в конце письма отсутствовала традиционная для того времени фраза «Хайль Гитлер!» Даже немецкая организация Красного Креста в своем письме, сообщавшем о смерти Робби, вместе с соболезнованиями его родителям не забыла употребить это типичное для тех лет словосочетание. Подчеркивая это, мне хотелось бы в очередной раз заметить, что бойцы войск СС, сражавшиеся на передовой, вовсе не были «убежденными приверженцами национал-социалистической партии», какими их представляют сегодня.

Но вернусь к Тобельбаду. Именно там я получил свою первую награду. Командир нашей роты перед всем ее составом вручил мне медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/1942 гг.» («Die Medaille Winter-schlacht im Osten 1941/1942»). Этими медалями награждались немецкие бойцы и иностранные добровольцы, которые участвовали в боях на Восточном фронте в период с 15 ноября 1941 года по 15 апреля 1942 года. Основным критерием для награждения было участие в боях в течение не менее 14 дней (для пилотов Люфтваффе — совершить не менее 30 боевых вылетов), но эту медаль давали также тем, кто находился на Восточном фронте не менее 60 дней даже без непосредственного участия в боевых действиях, либо получал ранение или обморожение, достаточное для награждения знаком «За ранение».

Медаль крепилась к ленте темно-красного цвета, по центру которой проходили две тонкие полоски белого цвета и одна черная. Красный цвет символизировал пролитую кровь, белый — снег, а черный — смерть. Смерть наших многочисленных товарищей, павших на русской земле. Наши бойцы, воевавшие на Восточном фронте, с грустной иронией называли эту награду медалью «Мороженое мясо».

Чем дольше продолжалась война, тем более бескомпромиссной и жестокой она становилась. Теперь было ясно, что успех или поражение в ней одной из противоборствующих сторон будут зависеть не от того, сколь хороши солдаты этой стороны, а оттого, насколько профессиональны командиры, отдающие им приказы. Но, пожалуй, еще большее значение имело, сколь хорошим будет вооружение бойцов. Таковы были реалии современной войны. И от личного состава армии требовалось постоянно осваивать новое оружие. Поэтому, хоть на фронте был на счету каждый солдат, каждой части было приказано посылать специально отобранных бойцов на курсы подготовки по применению современной военной техники и оружия.

Мне было суждено оказаться в числе тех, кого осенью 1942 года направили на подобные курсы в Чехословакию. Так я оказался в школе Киншлаг (Kienschlag), находившейся неподалеку от Праги. Именно там мне довелось освоить новое оружие, которое было маленьким чудом для своего времени. Специалисты работали над ним, начиная еще с 1935 года. До появления этого оружия в ближнем бою с танками использовали подрывные заряды. Мины такого рода наносили танкам в лучшем случае незначительные повреждения в виде разорванных гусениц и поврежденных катков. А вот новая разработка представляла собой прикрепляемый кумулятивный заряд (также называемый ручной противотанковой кумулятивной магнитной миной)[14] Для установки мины боец должен был приблизиться к танку, пользуясь укрытиями на местности и мертвым пространством вокруг танка. Это было нелегко, но результат стоил того. Магниты надежно держали мину на броне, а после подрыва заряда образовывалась кумулятивная струя, которая почти мгновенно прожигала броню и выводила танк из строя.

Школа Киншлаг, где проходили наши курсы, была танковой школой войск СС. Благодаря этому мы могли отрабатывать тактику пехотных ближних боев с танками в условиях, приближенных к боевым. Мы тренировались метать в танки бутылки с зажигательной смесью и связки гранат. Последние состояли из пяти ручных гранат, четыре из которых были без ручек и крепились вокруг пятой. Чтобы выполнить такое упражнение, мы должны были подобраться к быстро двигавшимся трофейным русским танкам, которые использовались в ходе нашей подготовки.

Кроме этого, мы должны были научиться оставаться в окопах, когда по ним едут танки. Это требовало нечеловеческого усилия воли, чтобы не запаниковать, вжимаясь в землю, когда прямо над твоей головой, громыхая гусеничными траками, проезжал весивший тонны стальной гигант. Были и другие упражнения, которые требовали не только огромного напряжения воли даже от самых смелых из нас, но и акробатических умений. Столь сложной, к примеру, была установка мины на движущийся танк у основания его башни.

Лишь позднее в нашем распоряжении появилось оружие, которое позволило нам не вылезать из укрытий во время ближнего боя с танками. Только с помощью него мы смогли эффективно противостоять советским танкам. Как многие уже догадались, я говорю о появившемся в войсках в августе 1943 года фаустпатроне, ручном противотанковом гранатомете однократного использования, длина которого была один метр, а вес всего около трех килограммов. Это оружие мы любовно называли «Гретхен». Его появление произвело сенсационное впечатление на войска и, благодаря активной пропаганде вермахта, значительно подняло боевой дух немецкой армии.