посинел лицом: запрограммированный текст начался до того, как он успел вдохнуть. «Черт побери», – произнес кто-то из рабочих. «Да е мое», – отозвался еще один. «Ну, ничего себе», – пробормотал сотрудник отдела настроения Птицефабрики. Он прекрасно понимал научно-эстетическую базу такой мощной ловушки.

Люди стали возвращаться к своей работе. Индриди лежал в желтой луже, словно выжатая тряпка. Он повернулся лицом в пол и закрыл глаза. Наконец его отнесли на руках в кафетерий. Гримюр принес ему оранжевый комбинезон и кофе, в который незаметно опустил розовую таблетку.

Когда Индриди через час проснулся, Гримюр сидел рядом с ним и набивал трубку.

– Похоже, у вас все кончилось, – сказал он сочувственно.

Индриди ничего не ответил. Он отбросил волосы с лица и снова разразился плачем. Гримюр по-отечески обнял его за плечи.

– Индриди, дружище…

Индриди не отвечал.

– Может, нам кому-нибудь позвонить?

– У меня не было никого ближе Сигрид.

Это была правда. Сигрид оставалась его единственным настоящим другом. У них с Сигрид были общие друзья, но у него самого их и правда не было. Индриди с Сигрид ходили на дружеские посиделки, но там всегда было четное число людей; сам он не позвонил бы никому из этих людей, в отдельности он их просто не знал.

– Мне нужно кому-нибудь позвонить?

Индриди замотал головой.

– Нет, я прямо отсюда поеду на север в LoveDeath, – проговорил он и тут же стал звонить туда. – Здравствуйте, это LoveDeath?

Гримюр взял его за плечи и не дал продолжить звонок.

– Погоди-ка, дружище Индриди, – сказал он. – Переживем. LoveStar найдет тебе идеальную пару, не сомневайся!

Гримюр набрал номер «ВПаре»:

– Здравствуйте, это «ВПаре»? У меня вопрос: будет ли в ближайшее время рассчитан и впарен Индриди Харальдссон?

– Индриди, есть такой, – ответили на том конце. – Отдел iStar отметил его как дурной пример. Его подругу изолировали от него и в ускоренном порядке впарили мужчине из Дании.

– А он сам? Как скоро его самого рассчитают?

Ответ пришел после долгого молчания:

– Вероятность впаривания в течение года – 4 %. По нашим расчетам, его вторая половинка живет в Лаосе. А с Лаосом у нас нет соглашения. И заключено оно будет, скорее всего, не раньше чем после смерти короля Лаоса. Он очень несговорчивый, этот король.

– Да, несговорчивый король в Лаосе, – пробормотал Гримюр. По данным «ВПаре», его вторая половинка также находилась в Лаосе.

Индриди покачал головой и мрачно уставился в окно. Бульдозер уже уничтожил всю растительность на территории вокруг фабрики. Следом приехали самосвалы и вывалили в глину несколько полных кузовов щебня.

– Из-за песцов им приходится расширять фабрику, – извиняющимся тоном проговорил Гримюр. – Наверно, надо было тебе сказать, но тебя не было дома на той неделе.

– И больше вам не нужен садовник?

– Индриди, ты же по образованию веб-дизайнер.

У Индриди опустились руки:

– Тогда я все равно поеду на север. Подам заявку на лавтаназию.

Гримюр стал быстро соображать, как развеселить Индриди и отвлечь от таких мыслей.

– Индриди. Я должен тебе показать одну потрясающую вещь, пока ты не уехал.

– Что за вещь?

– Я хочу тебе раскрыть один секрет, намного интереснее, чем все ржанки и медовые розы. Я тебе покажу это, если ты перестанешь плакать.

Индриди вытер лицо и высморкался. Гримюр сказал ему назидательно:

– Это секретная деятельность, и ты должен мне пообещать, что ни единой живой душе не проболтаешься. Мы работаем с мышами. – Он обернулся. – Сигрун! Можешь подойти сейчас?

Сигрун, ответственная за Отдел опытов с мышами, была бледная, напряженная, с выцветшими серыми глазами. Она провела их к лифту в подвал. Снаружи здание Птицефабрики выглядело не очень большим, но лифт, казалось, едет бесконечно долго. Когда он все же остановился, Сигрун уверенным движением открыла противопожарную дверь, затем отперла замок на следующей, откинула задвижку еще на одной, открыла еще ряд дверей одну за другой и наконец подвела их к раздвижным дверям, которые разъехались сами. Она ввела Индриди в зал, который был заполнен скелетами, черепами и заспиртованными частями тел. А из глубины зала, из сотен клеток, на него смотрело одно и то же знакомое лицо. Индриди никогда не видел ничего подобного. Это было ни на что не похоже, как будто он оказался в сказке.

– Это же… Это же…

– Именно!

Индриди всплеснул руками:

– Это Микки-Маус! Это Микки-Маусы! Вы создали Микки-Мауса, настоящего живого Микки-Мауса!

Микки сидели в клетках и махали ему: каждый ростом чуть больше полметра, с большими глазами и черным носом-пуговкой. Индриди захотелось всех их схватить и прижать к себе. Но он удержался.

– А почему они все белые и красноглазые? – спросил Индриди и подошел к одной из клеток. Микки помахал ему и улыбнулся, и Индриди подвинулся еще ближе.

– Я же исследователь, а это лабораторные мыши. Чего вы ждали? – сухо отозвалась Сигрун.

– По-твоему, эти Микки-Маусы симпатичнее кошек? – спросил Гримюр, глядя в клетки с едва заметным содроганием.

Индриди ответил утвердительно.

– Это любимый проект Отдела настроения. Их задача – захватить рынок кошек и собак, – сказал Гримюр с некоторой тяжестью в голосе.

– А песцы захватят рынок меха, – поддержала Сигрун. – Средневековый песец и наше сотрудничество с Национальным музеем были нужны только для того, чтобы создать хороший имидж проекту и получить устойчивую поддержку в «Э-Демократоре». Теперь мы создаем новый имидж – гуманное производство меха. Одно животное – одна шуба.

– Следующее поколение песцов хотят сделать в форме женской фигуры, – вздохнул Гримюр. – Сэкономят на кройке.

Индриди пробежал глазами по рекламным плакатам на стенах:

Микки – лучше самого лучшего друга человека!

Корм для Микки – для вашего Микки!

Микки забавнее кошек и собак!

Инновация: Микки писает моющим средством!

– Вот так они и работают, – сказал Гримюр и выбил трубку. – Сначала пишут рекламу, а потом говорят ученым: хотим вот такое.

Индриди попытался было открыть одну клетку и погладить Микки. Но Гримюр перехватил его руку и не отпускал.

– Осторожнее, братишка. Мыши еще не готовы. Их повадки еще нужно довести до ума.

– Как это?

– Они злые. Жрут детей.

– Ну конечно, – ответил Индриди. – Мой хомячок Халли тоже ел своих детенышей, и не раз.

– Нет, я не в этом смысле, – сказал Гримюр. – Они жрут детей.

Лицензия на отстрел

Сообщение всплыло на линзе у Симона в тот же момент, когда Сигрид села в автобус и отметилась, что едет на север.

[Задание выполнено успешно! Сегодня утром Сигрид дала согласие на впаривание. Вознаграждение в размере 50 000 крон поступит на счет 113–34-34231 завтра в 20.00, когда впаривание будет окончательно оформлено.]

Симон наслаждался