неизменно топорщатся в разные стороны, делая выражение его лица немного удивленным. Она посылает сигнал бесу, запустить дополнительное кондиционирование. Система принимает команду. На столике перед креслами появляется стакан с водой.

— Технологии линкора впечатляют, — тихо говорит доктор Нада и задумчиво трет дряблый подбородок. — Думаю, “Лик Аурелии” способен пересечь границу Предела.

По меркам людей доктор Нада стар. Ему больше ста лет. Для латирийца это сверх почтенный возраст. Интересно, что он думает о смерти? Скопировал ли он свою память в оптоларс? Хочет ли он жить бесконечно?

Двери открываются, входит лейтенант Аринэ. Не говоря ни слова, она посылает с экрана планшета информацию сразу на смотровое окно, стекло темнеет и покрывается сеткой. На сетке появляется карта.

— В проливе у Трех столбов произошел взрыв и образовалась магнитная аномалия, её эпицентр имеет очень сильный заряд, ни один визор не дает картинки. По структуре остаточного вещества это не похоже на портал, но математическая модель показывает, что масса выброшенного вещества была огромна.

— Вы нашли девчонку и авара? — охрипшим голосом спрашивает премьер-министр.

— Система еще анализирует данные, — спокойно отвечает ей лейтенант Аринэ.

Кодао снова не может совладать с собой. Теперь она набрасывается на Аринэ.

— Лейтенант, знаете ли вы вообще, что здесь делаете или мэтресс настолько простерилизовала ваши мозги, что вы разучились думать самостоятельно?

Доктор отводит взгляд и прикрывает глаза рукой, ему неприятно поведение Кодао.

— Вам стыдно, доктор? — спрашивает Десять. — Не знала, что вы так чувствительны!

— Я всегда считал, что науку надо отделять от политики, понимаете? — отвечает доктор Нада.

— Это уже не наука и не политика, это война, доктор, а на войне есть стороны, привыкайте!

Нигири Кодао продолжает выкрикивать приказы:

— Кто-то должен навести здесь порядок! Вызовите сюда немедленно адмирала Эвориана!

— Наше сотрудничество всегда можно прекратить, — очень твердо отвечает лейтенант Аринэ.

— Сотрудничество? — узкое длинное лицо Нигири Кодао вытягивается еще сильнее. — Вы работаете на меня!

Аринэ лишь сильнее сжимает руки за спиной. Два андра рядом с Нигири падают на палубу и остаются лежать без движения. Премьер-министр оборачивается и долго, не понимающе, смотрит на своих телохранителей.

— Корвет “Эреб” будет готов к отлету через четверть часа. За вами придут и проводят. Всего доброго, премьер-министр! — говорит лейтенант Аринэ и поворачивается к доктору Нада. — Если понадоблюсь, я буду на мостике.

— Спасибо, лейтенант, — говорит Ларс Нада. — Я был сегодня у вашей сестры, ее состояние можно назвать стабильным. Десять внимательно наблюдает за лицом Аринэ, но лейтенант не реагирует. Не дрогнув и не проявив ни тени почтительности, она покидает палубу. Потом приходит охрана и выводит Нигири Кодао. Премьер министр ошарашена и не сопротивляется. Выбора ей не оставили. Гнев вылился и ее слегка шатает от бессилия.

Ну что ж, доктор выбрал сторону и теперь у них есть еще один враг.

На экране панорамного окна текут данные. Много цифр и графиков, сплошная математика. Люди слепые и неверующие, видят только цифры и физические параметры.

— Мы говорили об изначальных технологиях, Десять, — продолжает доктор. — Вы можете извлекать информацию из этой оболочки? Её память вам подчиняется?

Десять молчит и улыбается.

— Поймите, Десять, на нас лежит большая ответственность! — доктор тяжело вздыхает. — Мы не можем позволить Ордену решать судьбу всех людей на Алькаане. Они владеют знаниями, но их равнодушие намного хуже, чем живая, человеческая алчность и жажда власти. Они выбрали путь отчужденности, путь вне времени, вне плоти, их не интересует будущее живых людей! Наше будущее!

— Вам надо смириться, доктор, — отвечает Десять. — Принять, что на Алькаане больше нет живых людей.

Доктор качает головой и поджимает губы, он ищет соответствующую реакцию, но не находит и снова вздыхает.

— Пусть будет по-вашему, — отвечает он. — А мы тогда кто?

— Мы — плоть и кости, но они не более чем форма для памяти, а то, что вы называете жизнью — всего лишь функция сохранения и воспроизведения информации.

Доктор выглядит опечаленным, кажется, он, наконец, понял, что Десять больше не Десять, что слияние памяти вируса и памяти мэтресс лен Валлин создало кого-то совершенно иного.

— Ну что ж, — говорит доктор. — Значит мы несомненно идём по стопам наших предков. Путь бесконечности — путь прогресса, не так ли? Это позволит нам сохранить ресурсы Алькаана, пока мы сами не научимся возобновлять их.

Десять смеётся.

— Желаю вам удачи на этом пути, а я пока предпочту так далеко не заглядывать, сначала нам нужен бессмертный символ для будущей бесконечной империи, нельзя построить мир, пропустив фундамент.

Экран перед ними светлеет, сетка пропадает и появляется изображение. Картинка не очень четкая, будто кто-то рассыпал по экрану песок.

Механический голос из динамика сообщает:

— Параметры атмосферы изменены.

Доктор берет стакан со столика и смотрит на экран. Пока доктор пьет воду, Десять смотрит на экран, где зарождается смертельная ловушка — песчаная буря. На масштаб охвата, на формулу расчета времени и на бегущие цифры обратного отсчета. И думает, как это иронично — время идет! Еще немного и она научиться распознавать, что есть сейчас, что было сейчас и что будет сейчас и тогда сможет управлять вероятностями, как это делала мэтресс Ванесса лен Валлин, а пока ей остается только помнить, смотреть и планировать.

Крейсер "Сухой"

— Девять-четырнадцать, слышишь меня? Синий-синий, отвечай! Единый их раздери, что они сделали с твоим бесом? Простите, сэр, я не знаю что с ней! На позывные реакции нет, сенсоры ни на что не отвечают и выгрузка недоступна! Мы установили дублирующую внешнюю корону и подключили к мозгу, жду пойдут ли визуальные данные.

— Разбуди ее, дай Гемони, я должен знать, это все еще она или уже нет.

— Пытаюсь, сэр!

Память девять-четырнадцать говорит ей, что первый голос принадлежит старшему лейтенанту Шейзи дай Гемони, ее оператору, а второй голос контр-адмиралу Николасу Эвориану. Одному из приближенных Эмиля Археса.

— Девять-четырнадцать, — говорит голос адмирала. — Ты слышишь меня?

Она не помнит, как оказалась на крейсере, но знает, что называет он “Сухой”, а адмирал Эвориан что-то значит для девять-четырнадцать.

Она перебирает осколки её жизни как четки, пытаясь привести мысли в порядок. Колодец памяти волнуется, волны то и дело выбрасывают на берег очередной отполированный камушек, возвращая её в другое время, в мир Сопредельных Штатов Латирии, для которого она умерла.

Но каждая крупица знаний может быть полезна, поэтому она не сопротивляется, она лежит, дышит и слушает.

Ядром звёздной колонии долгое время была церковь и вера в Единого, когда же железный занавес рухнул, за ним последовали и устаревшие догмы из Новой библии. Церковь вынуждена была отступить в