Чиновник уехал в Москву, а в ГУВД поставили старые компьютеры с иностранной клавиатурой. И сотрудники вечерами сидели, плюясь и чертыхаясь, наклеивали русские буквы на пластмассовые кубики. Кто-то же наверно отчитался за выполнение? Кто? Кому? Работает сотрудник на своём месте, и кажется нормальным, умным реальным человеком. Возмущается вместе со всеми, читая идиотские указания, поступающие из руководящих ведомств. А уйдёт на повышение в Москву, смотришь, сам такие же станет писать, да ещё и похуже. Приезжает. Спрашивают его:

— Что же ты, дорогой, будучи здесь, ругал поступающую лабуду, а теперь сам придумываешь то же самое. Неужто забыл, как работал?

— Не забыл, — говорит, — только там не поспоришь, — там люди больше знают, что на земле нужно! Там мыслят глобально и далеко наперёд!

Аура там такая, словно в наркозе живёшь. Все ценности по-другому видишь. Будто отключён мозжечок, или та часть, которая за функционирование ума отвечает. Словно под гипноз попадаешь. Все говорят правильно, а если вдуматься просто бредят. Так пока там живёшь среди них, этого и не замечаешь.

Грустно от этих мыслей Стасу становилось. Когда не виделось впереди никакой перспективы. За мечтою шли молодые в милицию. За звёздными победами для страны, за светом для людей. А тыкались в колючие острия звёзд на пагонах да узкие просветы, словно непреодолимые каньоны на пути — один или два, а после — трясина.

Прошло уже несколько месяцев занятий и Катерину стали пробовать в спаррингах с новичками. Правда, её соперники работали только одной рукой, но это всё равно был поединок. Как она говорила Стасу — «пацанов приходиться бить»! При этом показывала левый хук, едва не доводя сжатый кулачёк до его челюсти. Стас обхватывал её и нес на постель, говоря при этом, что он знает один борцовский приём от боксёров и сейчас ей его покажет!

Маникюра пришлось лишиться. Первое время это сильно травмировало Катерину.

— Посмотри на мои пальчики, — пожаловалась она Стасу, как только он в очередной раз забрёл к ней он огонёк, — им срезали кокошники! Как я могу идти в ресторан с таким безобразием?

— А мы и не пойдём с тобой в ресторан! — счастливо отозвался Стас, радуясь экономии денежных средств, — мы проведём вечер дома. Будем с тобой бороться на диване, и я покажу тебе переднюю подсечку!

Он слегка наклонил Катерину к себе, так что она оказалась на одной ноге, а затем легонько своей ногой ударил по её по щиколотке, выбивая последнюю опору, при этом падая на диван и увлекая её с собой. Катерина оказывалась лежащей в его объятьях, возбуждённая от внезапности произошедшего.

— Не так быстро, Стасик! — играючи сопротивлялась она, — Вечно ты куда-то спешишь!

Зато после секса начиналось самое главное. Стас говорил, что внушение укрепляет знания и преумножает умения. Вводил Катю в транс.

Она оказывалась на борцовском ковре. И не просто на очередной схватке, а на финальном поединке за звание чемпионки. То ли мира, то ли Европы — проснувшись, она уже не помнила. Но в памяти оставались торжественность происходившего и, конечно, сам бой.

В этот раз её соперницей была немного тучная чернокожая африканка. Чемпионка Замбии или Замбези. Катерина точно не запомнила. В своём чёрном кимоно она сильно походила на затянутого поясом гиппопотама с отвисшей нижней челюстью, толстенными ручищами и надутыми губами. В голове Катерины всё время крутились мысли про Лимпопо. Она точно помнила, что это стих про доктора Айболита, но ни одной строчки вспомнить не могла.

Безрезультатные потуги детских воспоминаний, казалось, кончатся, стоит Катерине заехать кулаком в широкий, с грозно сопящими ноздрями, нос противницы. И все рифмы вылетят из него, обретя требуемый образ. Катерина готовилась к решающему моменту.

Её лапки приятно обтягивали кулачки, утяжеляя их и заставляя чувствовать упругость зажатого внутри сгустка энергии. Ринг был освещён прожекторами до такой степени, что за его пределами можно было ориентироваться только на звук. Раздающиеся из темноты азартные вскрики, вздохи облегчения и рекомендации сливались в один непрекращающийся гул. Усиливающийся, словно нарастающий водяной вал, перед тем как обрушиться на преграду и, затихающий как шепот отступающего отлива.

Откуда-то сверху звучал знакомый голос, привычно проникая внутрь мыслей Катерины, подсказывая, предупреждая, неся уверенность каждому её движению.

Катерина двигалась по ковру, держа расслабленные руки перед собой. Едва шевеля пальчиками, готовыми в любой момент уцепиться за рукав или ворот кимоно африканки. Несколько ударов в лицо, нанесенных Катериной, не произвели на низкорослую соперницу впечатления, и она продолжала стоя в центре ковра выжидать, немного согнувшись вперёд, вращаясь вокруг собственной оси, маня своим мясистым лицом. Пару раз, когда Катерина проваливалась со своим ударом, чернокожая прихватывала её за воротник и пыталась бросить через бедро. Но Катерина, ловко уклонившись, обходила его и снова оказывалась напротив.

Раздёргивать негритянку, как учил Михаил, было бесполезно. Её сто килограммов живого веса позволяли стоять на ковре, как вкопанной. Только едва переваливаясь с ноги на ногу и продолжая занимать центр. Катерина, пользуясь преимуществом в росте, двигалась вокруг неё, изредка нанося прямые удары в голову и корпус.

В какой-то момент, ей показалось, что негритянка очутилась слишком близко. Катерина ухватила её за ворот, сделала шаг вперёд и влево, толкая противницу от себя и занося правую ногу для задней подножки. Как и ожидалось, негритянка постаралась качнуться вперёд. И тогда Катерина развернулась всем корпусом и, подсев под тучное чёрное тело, изо всех сил обеими руками рванула ворот её кимоно на себя, пытаясь перебросить противницу через плечо. Но негритянка оказалась тяжелее, чем Катерина рассчитывала. И подсид оказался не таким глубоким. Противники упали вместе. При этом Катерина оказалась внизу.

Из удержания она вывернулась с трудом. Снова встав на ноги, Катерина почувствовала, что потеряла много сил и если так пойдёт дело, до конца поединка их может не хватить. Она провела ещё пару ударов в голову соперницы, чем видимо её разозлила. И та, потеряв осторожность, пошла в атаку. Схватила Катерину за ворот. В голове пронеслось: бросок с кувырком назад, через себя. Катерина в точности его осуществила. Подавшись назад, она, присев, упала спиной на ковёр, потянув за собой соперницу. Затем уперев ногу ей в живот, изо всех сил толкнула через себя. Негритянка грохнулась на спину, но тут же вскочила и кинулась на Катерину. Ещё не успев выпрямиться, Катерина увидела чёрную лавину и уже не раздумывая, ухватила её за отвороты кимоно и повторила бросок.

Это была победа! Зал грянул восторженными криками вперемешку с аплодисментами и свистом. Зажёгся свет, и Катерина увидела, как гулкая подвижная темнота превратилась в заполненные ряды зрителей. От судейского стола на ковёр уже несли широкий пояс с металлической разноцветной инкрустацией в виде герба обрамляющего три латинские буквы. Пояс застегнули на Катерине. Чернокожая спортсменка стояла в углу, успокаиваемая своими земляками, образуя чёрный клубок, посреди сияющего зала.