Только с Бекки.

Она беспокойно ворочалась с боку на бок. Хотя постель была мягкой, найти удобное положение никак не удавалось. То простыни казались слишком грубыми, то сорочка сбивалась на талии. Было к тому же холодно, и одеяла не согревали.

Хуже того, она никак не могла перестать думать о Джеке. Вспоминались прикосновения его губ, его крепкая ладонь, обхватившая локоть. Он сделал это без всякого отвращения, словно оберегая больное место.

Возможно, ей это просто показалось. Возможно, у него и мыслей таких не возникало. Но одно было совершенно очевидно: он хотел ее. Когда он уходил из спальни, Бекки успела заметить выпуклость под его брюками. Да, он отчаянно хотел ее, но не воспользовался преимуществом в силе. Он дожидался ее доверия.

Способна ли она на встречный шаг? Чем дольше Бекки лежала в постели, одинокая и озябшая, тем с каждой минутой сильнее росло ее желание сделать этот шаг.

Он ясно сказал, что хочет на ней жениться. Как ни старалась она оттолкнуть его, он по-прежнему ее желал. Видно было, что ему доставляет радость само ее присутствие, что ему приятно с нею разговаривать, что она кажется ему красивой внешне… И возможно, внутри.

Потерев сломанную руку, Бекки пошевелила зудящими пальцами. Она хотела верить ему. Если уж и верить кому-то, кроме ближайших родичей, так пусть это будет Джек.

О Боже! Бекки прижала одеяло к груди, разглядывая тени на потолке спальни. Она начинала в него влюбляться.

Но нет… нет, этого быть не могло. Она считала, что не способна никого полюбить после всего, что сделал с ней Уильям. Но как же еще объяснить эти тревожные чувства, похожие и на желание, и на надежду? Это настолько отличалось от беспокойства и тревоги, которые она испытывала, когда бежала с Уильямом в Гретну. Сегодняшние ее переживания были глубоки, сильны и настолько властны, что почти причиняли ей боль.

Она была в смятении. Конечно, Джек отлично о ней заботился. Конечно, он собирался жениться, навеки сделать ее своей. И все его поступки доказывали, что он к ней крайне неравнодушен. По его поведению было совершенно ясно, что он понимает ее, как никто раньше не понимал.

Все, что ей требовалось, — это поверить. Разрушить крепостную стену, которую она так долго строила вокруг себя, довериться ему. Это было очень трудной задачей.

У него не было причин притворяться, что он восхищается ею. Он так сильно отличался от Уильяма. Но Бекки с самой первой встречи была с ним предельно осторожна. Она даже не задумывалась о том, что за последнее время стала старше и мудрее, чем была тогда, когда поверила в громкие слова Уильяма. Если бы сегодня перед ней снова очутился Уильям и стал, рыдая, уверять в своей неумирающей любви, она бы уже знала, что это обман и притворная лесть. Теперь она чуяла такие вещи, как охотничья собака чует запах дичи.

Джек выказывал ей свое восхищение, и она видела искренность в его темных глазах, воспринимая их как зеркало его души.

Лежит ли он теперь в комнате напротив? Думает ли о ней так же, как она думает о нем?

Бекки по-прежнему ужасно боялась. Но Джек прав: она не найдет покоя, пока не победит свои страхи и не прислушается к голосу сердца. Смутное чувство внутри ее говорило, что надо довериться Джеку Фултону, а сердце твердило, что она желает его, наверное, даже больше, чем он — ее.

С самого детства Бекки стремилась только к одному — быть счастливой. Она постоянно была одинока, всегда сама с собой, всегда — в мире фантазий и воображения. Тогда, четыре года назад, она подумала, что нашла то, к чему стремилась. Нашла человека, который преданно любит ее и готов исполнить любое ее желание. В те несколько дней, когда они находились на положении беглецов, Бекки была на вершине блаженства. Но очень скоро Уильям отнял у нее это чувство, решительно и жестоко, а вместе с ним отнял и мечты о счастье. Все эти четыре года Бекки была уверена, что счастье — несбыточная фантазия, но в последние несколько недель, радом с Джеком, увидела проблески надежды.

Бекки решительно скинула одеяла и соскользнула с кровати.

По плечам повеяло холодом, она обхватила себя руками, пытаясь немного согреться, и зашлепала босыми ступнями по прохладным доскам. Двери обеих спален с другой стороны коридора были закрыты. Джек мог находиться в любой из них — может быть, спал, а может, и нет. Он мог даже спуститься вниз… Нигде не было ни света, ни звука.

С громким скрипом Бекки отворила первую дверь и, сморщившись от резкого звука, внимательно всмотрелась — комната была пуста. Бекки вышла обратно в коридор и уже осторожнее открыла дверь второй спальни, на сей раз ничем не нарушив тишину.

Во мраке была видна сидящая фигура, освещенная лунным светом, сочившимся сквозь занавеску. Джек сидел на краю кровати лицом ко входу.

— Бекки? — на низкой ноте прошептал он.

Она перешагнула порог.

— Что такое? Тебе не спится?

— Не то чтобы… Я не могла… — Для отваги она поглубже вдохнула. — Просто я размышляла о доверии.

Джек поднял голову — теперь она стояла рядом с ним.

— Я все еще так боюсь…

Джек протянул руку, нашел ее ладонь и взял в свою.

— Я знаю.

— Я не выдержу новой боли, Джек. Я… я хочу счастья.

— Бекки… — Он поднялся на ноги и крепко обнял ее. — Больше всего на свете я хочу сделать тебя счастливой.

Она задрожала всем телом настолько сильно, что чуть не подкосились колени. Джек принялся гладить ее всю, скользя ладонями по шелковой сорочке, согревая захолодевшую кожу и шепча ласковые, успокаивающие слова:

— Тише, тише. Все будет хорошо. Вот увидишь. Так будет, дорогая. Мы будем счастливы с тобой вместе.

Она прижалась к нему. Джек был без рубашки, в одних панталонах. Кожа его была гладкой, теплой, уютной, а через разделявшую их ткань Бекки почувствовала, насколько он возбужден.

Она сумела поднять дрожащую руку к его щеке — недавняя щетина покалывала ладонь.

— Я верю тебе, Джек.

Он громко вдохнул, и даже в полумраке Бекки увидела в его лице, в его глазах какую-то беззащитность. Он склонил к ней голову:

— Я не подведу тебя.

— И всегда будешь честен со мной?

— Да, — ответил он после едва заметной паузы.

— Я тоже никогда тебе не солгу. Обещаю.

Джек зажмурился и снова открыл глаза. Беззащитное выражение, читавшееся на его лице несколько секунд назад, исчезло.

— Ты моя, Бекки. Дай мне любить тебя.

— Да, — шепнула Бекки, не в состоянии побороть дрожь в голосе, и обвила руками его шею.

Без труда подняв, Джек отнес Бекки обратно в большую комнату и снова уложил в постель. На сей раз он прилег рядом с ней на бок, подставив согнутую руку под голову и сверху вниз разглядывая ее лицо.