моя жена и мой племянник отказались указать их, племянника же моего он совсем не наказывал и т. д.

Я же ему заявил, что случившегося уже изменить нельзя, что рана на руке моей жены останется навсегда как память о турках, племянника же моего он не наказал потому, что тот не дался.

– Но, – сказал я, – я не по этому поводу приехал, а по поводу русских офицеров. Вы не имеете право держать их как военнопленных. Вы не взяли их в плен, когда они против вас воевали в империалистическую войну. Теперь же, они в силу обстоятельств нашли приют у дагестанцев, в частности у меня, они – мои гости. Я требую, чтобы они немедленно были освобождены и им дана возможность выехать туда, куда они пожелают. Пока это не будет сделано, я не поеду на фронт.

Пиралов и другие напали на меня с упрёками, что я не должен предъявлять таких требований и так ставить вопрос, когда у нас есть враги – большевики, которых надо бить. Но я их резко оборвал и категорически потребовал немедленно исполнить то, что я сказал.

Исмаил Хаки Бей очень смутился и начал извиняться, что приказ не он отдавал, а приказ был до него, но я его оборвал, сказав, что это неправда, никакого приказа в отношении русских офицеров до него не было. Это его ещё больше смутило. Он сказал, что отменит приказ и освободит русских офицеров.

Их действительно освободили в тот же день, и они поехали в Хунзах.

«Хоть строг Кайтмас, – говорили они, – но с ним несравненно лучше было, чем с турками».

Кайтмас принял их, и они помогли ему в деле организации сил для борьбы с большевиками.

После взятия Петровска

До взятия Петровска регулярные турецкие войска в Шуру не заходили. В походе на Петровск дагестанцы приняли лишь очень слабое участие. Пошла одна сотня конного полка под командой Эльдарушева, немного чеченцев и шуринцев. После взятия Петровска турецкие войска направились в Шуру и буквально заполнили город. Описать само безобразие, которое творилось в городе после прихода турок, я не берусь. Это могут сделать лучше меня многие, и в особенности Юсупбек Алибеков. Он был в то время или в продовольственном комитете, или в милиции. Многое прошло через его руки, а что и не прошло, то он знает, так как всегда был в гуще этой жизни.

После взятия Петровска сразу начинает выявляться отношение дагестанского населения к туркам. Турки принялись устанавливать порядок в завоеванной стране. Прежде всего, они повели учёт оружия. И вот здесь сразу сказалось отношение населения. Всюду туркам заявляли, что до этого оружия им нет никакого дела. Ещё провести учёт допускали, но требование сдать оружие всюду отклонялось категорически. Они долго бились с Хунзахом, где было относительно большое количество оружия и снаряжения. Опираясь на отношение к туркам населения, Кайтмас не дал туркам ничего. Пытались взять у гимринцев два пулемёта и одно орудие, которые оставил им я. Гимринцы заявили туркам: вы не дали, вы и не спрашивайте. Кто дал, тот и может распорядиться. Турки приставали ко мне, чтобы я дал записку, но я категорически отказался. Так нигде турки ничего не могли получить.

Всё растущее движение против турок отразилось и на отношении населения к власти. С каждым днём с Тарковским считались всё меньше.

Карательные экспедиции в Унцукуле

Чтобы показать населению, что он настоящий диктатор и что в его руках достаточно силы, чтобы наказать аул, который осмелится пойти против него или даже ослушаться его, Тарковский снарядил карательную экспедицию в Унцукуль. Было много аулов, которые не только не слушались, но и вообще не признавали диктатора. Вообще, даже трудно назвать такой аул, который его признавал. Но экспедиция на Унцукуль была вызвана не столько тем, что аул не слушался и не признавал диктатора, сколько стремлением Тарковского получить деньги, которые остались после Махача. Эти деньги не давали Тарковскому покоя.

Ещё когда я был начальником города, Тарковский раз предлагал мне пойти с гимринцами наказать Унцукуль, арестовать второго Махача, отобрать деньги. «Силы у нас нет, а деньги нужны», – убеждал он меня. Но я категорически отказался. Такие дела были не в моём характере. Кроме того, восстанавливать аул против аула в Дагестане – большое зло. Делать это ради каких-то денег я считал преступным.

Теперь Тарковский, опираясь на присутствие турок, решил исполнить своё давнишнее желание, и экспедиция была снаряжена. Во главе её стал на всё готовый Багаудин Хуршилов. Он взял с собой одну сотню конного полка, состоящую почти исключительно из согратлинцев, на которых он мог рассчитывать. В Гимрах к нему присоединилась часть гимринцев, враждовавших исстари с унцукульцами и охотно согласившихся пограбить. Эти гимринцы присоединились к нему против воли села, и их присоединение вызвало сильный раскол в гимринском джамаате.

Хуршилов имел поручение сжечь аул, если он окажет сопротивление. Если же сопротивления не будет, то сжечь только дома Махача и его родственников, а Махача второго и Кебит-Хаджиму привести в Шуру.

Унцукуль сопротивления не оказал, Кебит ушёл из села и укрепился со своими родственниками на горе. Махач второй остался в своём доме и оказал героическое сопротивление. Конечно, дом его был сожжён, сам он убит, но и сотня потеряла несколько человек ранеными и убитыми.

После этого начался грабёж и, конечно, пограбили основательно. Но об этом более подробно может рассказать Абдулл Бутай Нахибашев, снаряжавший эту экспедицию и получивший о ней отчёт.

Мобилизация

На учёте в попытке отобрать у населения оружие турки не остановились. Из их военных мероприятий в Дагестане мало отметить борьбу против русского офицерства и мобилизации дагестанцев, введение турецкого военного устава.

Местные русские офицеры после ухода русских гарнизонов перешли в большинстве на службу в Дагестанский конный полк. Они за время их пребывания в полку принесли много пользы. Большинство из них было связано с дагестанскими офицерами узами дружбы ещё со школьной скамьи. Тем не менее, турки сейчас же, как только покончили с Петровском, начали энергичную борьбу против русских офицеров. В результате, хотя официально и не было предложения или приказа, русские офицеры сами ушли.

Это был первый этап туркизации полка. Вслед за этим оставшимся офицерам были даны турецкие титулы и введены турецкие формы обращения.

Турецкий военный устав сразу введён не был.

Но к его введению начали усердно готовиться. Офицеры старательно его изучали. Офицеры и урядники изучали турецкий язык.

Я не видел, чтобы офицерство