— Кто мог это сделать? — спросил Аксель.

Наверное, он слишком резко дёрнул свечой, потому что в тот же миг пламя вздрогнуло и погасло.

— Не беспокойтесь, друзья мои, — сказал сэр Гавейн. — Я отыщу трут.

— Разве я не говорила, Аксель? — Беатриса чуть не плакала. — Я поняла, что это младенец, стоило моей ноте к нему прикоснуться.

— О чём ты говоришь, принцесса? Никакой это не младенец. О чём ты говоришь?

— Что же такого случилось с бедным ребёнком? И его родителями?

— Принцесса, это всего лишь летучая мышь, такие часто водятся в темноте.

— Ох, Аксель, это был младенец, я видела!

— Мне жаль, что свеча погасла, принцесса, или я бы снова её тебе показал. Это летучая мышь, только и всего, но мне хотелось бы ещё разок взглянуть на чём она лежит. Сэр Гавейн, вы заметили, какое у этой твари ложе?

— Не понимаю, о чём вы, сэр.

— Мне показалось, что она лежит на ложе из костей, потому что я заметил пару черепов, явно человеческих.

— На что вы намекаете, сэр? — Голос сэра Гавейна стал беспечно громким. — Какие черепа? Я не вижу никаких черепов! Только летучую мышь, которая неудачно упала.

Беатриса начала тихонько всхлипывать, и Аксель выпрямился, чтобы её обнять.

— Это был не ребёнок, принцесса. Не надо расстраиваться.

— Такая одинокая смерть. Где же были его родители, Аксель?

— На что вы намекаете? Черепа? Не видел я никаких черепов! Да если здесь и валяется пара старых костей, что из того? Чему тут удивляться? Разве мы с вами не под землёй? Но никакого ложа из костей, не понимаю, на что вы намекаете, мастер Аксель. Вы там были, сэр? Вы стояли рядом с великим Артуром? Я — да, чем горжусь, и милосердие моего командира равнялось лишь его доблести. Да, верно, это я пришёл к аббату предупредить, кто такой мастер Вистан и каковы его намерения, но был ли у меня выбор? Разве мог я догадаться, как почернели души святых отцов? Ваши намёки безосновательны! Это оскорбление всем, кто хоть раз стоял рядом с великим Артуром! Нет здесь никаких лож из костей! И разве я здесь не для того, чтобы вас спасти?

— Сэр Гавейн, ваш голос слишком гремит, а кто знает, где сейчас солдаты.

— Что я мог поделать, зная то, что я знал? Да, я прискакал сюда поговорить с аббатом, но откуда мне было знать, насколько черна его душа? Бедняга Джонас, благородный человек, лежит с поклёванной печенью, и дни его сочтены, а аббат живёт себе, и птицы едва его трогают…

Сэр Гавейн внезапно умолк, прерванный странными звуками, послышавшимися из глубины тоннеля. Было трудно определить, далеко или близко находится тот, кто их издаёт, но эти звуки могло издавать только животное, они напоминали волчий вой, но было в них что-то и от медвежьего рёва. Крик раздавался недолго, но Аксель успел прижать к себе Беатрису, а сэр Гавейн — выхватить меч из земли. Какое-то время они стояли молча, прислушиваясь, не прозвучит ли он снова. Но ничего не последовало, и сэр Гавейн вдруг расхохотался, тихо и сдавленно. Под его нескончаемый смех Беатриса сказала на ухо Акселю:

— Давай уйдём отсюда, муж мой. Я больше не хочу думать об этой одинокой могиле.

Сэр Гавейн перестал смеяться.

— Вот, вероятно, мы наконец и услышали зверя, но у нас нет иного выбора, кроме как идти дальше. Поэтому, друзья мои, давайте закончим нашу ссору. Скоро мы снова зажжём свечу, но давайте пройдём ещё немного без неё, а то вдруг она привлечёт к нам зверя. Смотрите, здесь и так чуть-чуть светло, достаточно, чтобы идти. Идёмте, друзья мои, со ссорой покончено. Мой меч наготове, поэтому в путь.

Тоннель стал извилистее, и они продвигались вперёд с ещё большей осторожностью, страшась того, что может открыться их глазам за новым поворотом. Но им никто не встретился, и крик больше не повторялся. Потом тоннель надолго пошёл под уклон и наконец вывел их в большой подземный зал.

Путники остановились отдышаться и осмотреться в новом месте. После долгого пути, когда они шли, задевая макушками земляной потолок, было облегчением увидеть, что потолок не только высоко над головой, но и сделан из материала потвёрже. Стоило сэру Гавейну снова зажечь свечу, как Аксель понял, что они оказались в подобии мавзолея, в окружении стен с остатками фресок и римскими литерами. Прямо перед путниками возвышалась пара массивных колонн, обрамляя проход в соседний зал, сходный размером, на пороге которого разлилось яркое озерцо лунного света. Его источник не бросался в глаза: возможно, где-то за высокой аркой, венчавшей колонны, было отверстие, в этот час, по чистой случайности, совпавшее с местоположением луны. Лунный свет щедро поливал мох и наросты плесени на колоннах, а также часть соседнего зала с полом как будто из щебня, но Аксель тут же понял, что на самом деле это наваленные толстым слоем кости. Только тогда до него дошло, что у него под ногами тоже лежат разрозненные скелеты и что этот странный пол тянется на оба помещения.

— Наверняка в древности здесь было место погребения, — громко проговорил он. — Ну и много же народу здесь, однако, похоронено.

— Место погребения, — пробормотал сэр Гавейн. — Да, место погребения. — Рыцарь медленно ходил по зале — меч в одной руке, свеча в другой. Он подошёл к арке, но замер на пороге второй залы, как будто вдруг испугавшись сияющего света луны. Сэр Гавейн воткнул меч в землю, и Аксель увидел, как силуэт рыцаря, опиравшегося на оружие, устало водил свечой сверху вниз.

— Нам ни к чему ссориться, мастер Аксель. Это человеческие черепа, отрицать не стану. Тут рука, там нога, но теперь это просто кости. Старое место погребения. Почему бы и нет. Осмелюсь заметить, сэр, что вся наша страна именно это собой и представляет. Прекрасная зелёная долина. Молодая роща, на которую так приятно смотреть по весне. Копните землю, и из-под маргариток и лютиков покажутся мертвецы. И не только те, кто удостоился христианского погребения. Наша земля пропитана останками после давнего кровопролития. Мы с Горацием устали от этого. Устали и состарились.

— Сэр Гавейн, — сказал Аксель, — у нас есть только один меч. Прошу, не поддавайтесь унынию и не забывайте о том, что зверь близко.

— Про зверя я помню. Я просто думаю об этих воротах. Взгляните туда, видите? — Сэр Гавейн поднял свечу повыше, осветив идущий вдоль нижнего края арки ряд направленных вниз копейных наконечников.

— Опускная решётка, — произнёс Аксель.

— Точно. Эти ворота не такие древние. Младше нас обоих, бьюсь об заклад. Кто-то поднял её для нас, чтобы мы туда вошли. Видите, вон верёвка, на которой она держится. А там — подъёмные блоки. Сюда часто кто-то наведывается, чтобы поднимать и опускать ворота, и, возможно, кормить зверя. — Сэр Гавейн сделал шаг к одной из колонн, и кости захрустели у него под ногами. — Если обрезать верёвку, решётка непременно упадёт и перекроет нам выход. Однако, если зверь сейчас за ней, то она защитит нас от него. Это мальчишка-сакс воет или сюда затесался какой-нибудь эльф?