– Это для вас, вероятно, – сказал он.

Юлия Дмитриевна усмехнулась, но к деньгам не притронулась.

– Вы и в самом деле вернете мне все видео? – спросила она.

Майор кивнул.

– А я не верю словам, – сказала Дарькина, – ни вашим, ни чьим-либо еще. Не такая наивная дура, какой, может быть, кажусь вам. Но в деловые отношения верю. Забирайте деньги себе с условием, что диски получу я, а не Илона или кто-то другой. Считайте, что я покупаю записи и ваше молчание.

– Договорились, – согласился Гречин. – Лично мне деньги не нужны. Но в тот момент, когда убили Петрова, был тяжело ранен мой сотрудник. Парень порядочный и чистый, а потому бедный. Выживет он или нет, но деньги все равно понадобятся. Дай бог, конечно, чтобы выжил…

– Конечно, это очень важно, – вздохнув, произнесла Юлия Дмитриевна. И немного придвинулась к Алексею. – Хорошо, что вы такой друг. А у меня никогда не было друзей.

Женщина положила руку на его плечо.

– Думаю, что Илону Крошину вы не скоро увидите, – продолжил разговор Гречин, – ведь она вместе с Павловским убила какую-то девочку. Как, кстати, звали ее?

– Я не знаю ничего об этом. – Бывшая жена Дарькина сняла руку с плеча майора.

Тот слегка нахмурился.

– Ну, вы же не хотите давать показания в суде, где будете предупреждены об уголовной ответственности за дачу ложных показаний или же отказ от дачи показаний. Тем более что мне все известно. И не только от покойного Петрова.

– Хорошо, вам я скажу. Однако прошу в суд меня не вызывать. Девочку звали Оксана. Она девятый класс окончила. Где ее Павловский снял, не знаю, но при мне сказал, что поможет поступить на юридический. Говорил, что в хороших отношениях с деканом и с ректором, у них общий бизнес, так что проблем не будет. А после окончания обещал устроить на телевидение ведущей криминальных новостей. О том, что он ее убил, я только на днях узнала от Петрова. Павловский душил и насиловал девочку, а Илона ее за руки держала, чтобы не царапалась. Страшные люди…

– Так вы сами себе компанию выбирали.

Дарькина покачала головой и не сказала ни слова.

– Спасибо за деньги, – произнес Гречин, собираясь уходить.

И тогда Юлия Дмитриевна вскинула голову.

– Не уходите. Мне страшно одной оставаться. А вдруг и ко мне придут?

– Запритесь на задвижку и никого не впускайте. Будут ломиться, звоните в полицию.

Алексей направился к выходу, но вдруг вспомнил:

– Как часто у вас с Дарькиным бывал в гостях Колосков?

Юля пожала плечами.

– Я же давно не живу с Дарькиным. Иногда, правда, приезжала и оставалась на два или три дня. Может, на неделю. Колоскова видела не больше десяти раз. Раза три он приезжал с какими-то иностранцами, девушку с собой привозил.

– Марину?

– Кажется. Красивая девушка. Колоскову нравилось наблюдать ее с другими. Мне даже кажется, что он ее тоже любил.

– Тоже, потому что и Марина его любила?

– Не сказала бы. Похоже, ей нравился только секс.

– Какие отношения были между Колосковым и Дарькиным?

– Обычные. Герман всех использовал в своих целях. Когда он понял, что любого можно поймать на сексе, так сразу и начал всех к нам приглашать. Быстро поднялся, но ему все мало было. Узнал, что есть финансовая компания, которая может давать крупные кредиты, и вышел на Колоскова. Сначала заискивал перед ним, а потом, когда силу набрал, поучать его стал. А Виталий Степанович слушал и терпел. Хотя, я думаю, он не из таких, кого поучать можно.

– Дарькин с Колосковым не ссорились?

– При мне – нет. Но Герман мог любую ситуацию в шутку обернуть.

– А Колосков шуток не понимает?

– Мне кажется, это очень жесткий человек. Однажды Герман сказал Колоскову, что они одного поля ягоды, а Виталий Степанович тут же ответил: «Тебе только кажется, что мы одинаковые. Ты за хорошие бабки маму продашь, и я тоже. Разница в том, что ты продашь свою маму, а я продам… тоже твою, причем намного дороже».

– Дарькин не обиделся?

– Нет. Герман тогда с Илоной как раз развелся и хотел жениться еще раз. Кстати, на той самой Марине. Та вроде была не против, но Виталий Степанович сказал ей: хочешь, выходи за него, но из моей фирмы вылетишь сразу же. И она Дарькину отказала.

Гречин открыл дверь, вышел на площадку. Обернулся, чтобы попрощаться, а Дарькина поняла его движение по-своему.

– Оставайтесь, – попросила она.

Алексей покачал головой и начал закрывать дверь, но Юлия Дмитриевна вдруг подставила ногу.

– Я вспомнила! – сказала она. – Ту девочку звали Оксана Рагоза.

Майор вернулся в свою квартиру. Переступил через порог и почувствовал сильное желание уйти. Но идти было некуда. Поэтому он направился на кухню, отбрасывая ногами валявшиеся на полу вещи. Открыл холодильник и увидел кастрюлю. В ней был свекольник, приготовленный Мариной, судя по всему, сегодня перед уходом на работу. Надо же, знала, что не вернется сюда, а о нем позаботилась. Алексей достал кастрюлю, поставил на стол и смотрел на нее какое-то время. Есть хотелось, но ему вдруг показалось, что, если даже попробовать то, чего касались руки Марины, все станет как прежде. Что он ее простит или сделает вид, что простил, бывшая невеста снова переедет к нему, свадьба состоится, совместная жизнь продолжится. Конечно, Гречин будет все помнить. Однако придется притворяться, словно ничего не было – ни ссоры, ни ее измен, притворяться счастливым, зная о ее предательстве.

Алексей поднялся, взял кастрюлю, отнес в туалет и вылил содержимое в унитаз. Снова заглянул в холодильник. Обнаружил банку консервированных немецких сосисок, открыл ее и стал есть их холодными.

Потом вспомнил о дисках, которые забрал в доме Дарькиной. Взял пакет и пошел в кабинет. Обнаружил среди коробок одну без бумажного вкладыша, вынул диск и вставил в проигрыватель. И сразу увидел интерьер гостиной дома Дарькина, лестницу, ведущую на второй этаж, диваны и кресла, в которых обычно располагались многочисленные гости, посещавшие этот дом. Но теперь гостиная была пуста.

Алексей включил ускоренную перемотку и дождался, пока не появились люди. На экране были Дарькин и Петров. Дарькин поднимался по лестнице, а Петров плюхнулся в кресло.

– …Оставайся, – предложил Дарькин. – Если хочешь, Илону вызвоним.

– Она без Павловского не приедет, – ответил Петров.

– Скажи еще, что завтра нам рано вставать.

Дарькин остановился на самом верху лестницы возле перил, на которых он потом будет найден повешенным, и спросил:

– Сережа, ты что, в самом деле хочешь на Юле жениться?