— Уважаемый, — один из старших, оставшихся в живых, посмел заговорить. — Все наши действия зафиксировали приборы и если мы провинились, наказывай без промедления…

— Наказывай, наказывай, — сменил гнев на милость главарь Серых, тряхнув густыми волосами от досады. — Если бы было за что, уж не сомневайтесь, но у меня итак не хватает людей, сами знаете, какие потери и вертушка ещё молчит, подлая. Просто, сегодня у меня, по всей видимости, несчастливый день…

— Видать, комета, — кто-то в толпе попытался прогнуться перед начальством.

— Комета? Какая к чёрту комета? — повернулся в ту сторону Темиркан и удивлённо уставился на подхалима.

— Эт у нашего летёхи, которого сёня раскидало по кусочкам, присказка такая была, — испуганно забормотал говоривший и попробовал отступить в толпу, но пространство вокруг него заметно опустело.

— В чём смысл? — вожак опять замурлыкал, заставив соседей болтуна ещё дальше отодвинуться от него.

— Так э-это, — совсем стушевался последний и стал заикаться. — К-когда н-не фартило в чём-нибудь, он г-говорил, ш-што комета п-пролетает, н-ну, воздействует о-отрицательно, з-значит, — он попытался улыбнуться, но красное, покрывшееся бисеринками пота лицо не ответило на внутренний посыл, задрожав толстыми мясистыми щеками и закончил в итоге испуганно. — Н-ну, типа, о-она во всём ви-виновата, вот!

— Идиот…

— Ага! — обрадовался подхалим и захрипел, заваливаясь на бок с метательным пером, торчавшим в глазнице.

— …вот идиот, столько времени отнял! — закончил мысль Темиркан и наклонившись, выдернул узкую стальную полоску, аккуратно вытерев её о всё ещё дёргающееся в конвульсиях тело. — Так о чём это я, — он задумался, а потом, как будто вспомнив ускользнувшую от него мысль, картинно продолжил, взмахнув рукой. — Ах, да! Ребятки, бегом к вертолётику, пошныряйте, побегайте там, но тех, за кем он был послан, найдите, а то я на вас окончательно обижусь! — и поманил стоявшего за спиной широкоплечего бойца, перетянутого крест-накрест пистолетной, под две руки портупеей. — Вот, Сёма вам всё объяснит и разжуёт до самого конца, м-мать вашу!

…он смотрел на дёргающееся в конвульсиях тело, ещё не совсем осознавая, что, наверное, убил человека…

Повздорив с маманей, Егор решил показать своё Я и сегодня домой не торопился. Кореш по спортивной секции, в которой они вместе занимались, давно приглашал его к себе в гости и почему бы, собственно, ему не прогуляться, правда проблемка была — жил он во вражьем месте. Но они с Гориллой, единственным друганом и таким же бесшабашным оторвой, любили щекотать нервишки и прогуливаться по окраинам «Спартака», района, в котором обитали непримиримые их противники. В самое сердце забираться, конечно же, не решались, не до такой степени были наглые, так почему бы в одиннадцатый микрорайон не сгонять, там вроде бы не такие ярые пацаны были. Примкнули к «спартачам», держали их «правду», но особо себя не рвали, вот и подумалось: «Авось пронесёт…»

Не пронесло!

Хотя, если бы не выёживался и не взял в руки гитару, всё бы наверняка обошлось, а так…

Мадамы в незнакомом дворе просто умерли от его голоса, которым Егорка владел мастерски. Местные, поначалу, приняли его благосклонно, Толян, с которым на тренировках стояли в спаррингах, всё же был у них в почёте. Но когда он, взяв пару аккордов, затянул «Клён», а потом окончательно добил претендентов «Нелётной погодой» и «Графским парком» — всё! вопрос с ним решили однозначно.

То, что его будут «мочить!», сомнения не было никакого, по глазам определил и не только он, кстати, Анатоль тоже почуял неладное.

Помрачнел!

Занервничал!!!

А в Децела, на блатном это погоняло означало — «маленький», так его шутя прозвали в школе за внушительные габариты и приличный рост, словно чёрт вселился. Точно зная, что при девчонках тронуть его не посмеют, такое было правило, Егор принялся вовсю драть своё горло и выдавать ноты, от которых сам обалдевал…

Тутошние красотки строили глазки и, позабыв про недавних ухажёров, все как одна готовы были с ним познакомиться для многообещающих встреч, он это видел, по томным взглядам, по недвусмысленным намёкам и вообще по всей обстановке. Это же самое видели местные кавалеры, стоявшие в сторонке и нервно заглатывавшие одну сигарету за другой! Исчезнувший на непродолжительное время Толик, появился со своим старшим братом Мишаней, видать для помощи и солидности, но их было всего лишь трое, а желающих разобраться с чужаком — человек пятнадцать, не меньше.

Обстановка накалялась, концерт продолжался, но первым не выдержал хозяин инструмента, так себе певун — на три с минусом. Кстати, он, по всей видимости, обиделся больше всех. И это было понятно, за неимением лучшего, парень просто купался в женском внимании, а тут, вдруг, какой-то выскочка…

В общем, повод для того, чтобы отобрать игрушку был самый нелепый, типа, гитара нужна, потому что бабушка попросила — поиграть ей вздумалось, в одиннадцать вечера… Поклонницы Егора, кинулись уговаривать ещё на пол часика продлить удовольствие и всё такое! Поднялась лёгкая неразбериха, галдёж, все забегали, засуетились и именно в этот момент Децела настойчиво потянули в сторону, подальше от беседки.

— Егора, пошли, по быстрому! — шипел ему в самое ухо Толян и тащил его куда-то в кусты с такой силой, что сопротивляться было бесполезно. — Давай, давай, соловей ты наш, ходу!

Но сбежать им не дали…

Бдительные «спартачи» бросились вдогонку, уже не обращая внимания на табу, которое запрещало трогать обидчика в присутствии женского пола. Тонкие девичьи голоса громко заверещали, кого-то нежданные помощницы даже задержали — послышались вопли и ругательства, но всех остановить они, разумеется, не могли. Возмущённо заорал Миха: «Пацаны, вы чё, успокойтесь!», поймав одного из недовольных в свои медвежьи объятия, и на этом рыцарские забубоны окончательно закончились.

Выскочив из зарослей, Егор почувствовал, как Пожидай, так Анатолю когда-то сократили его фамилию, пихнул его в спину.

— Беги! Меня не тронут!

— Не могу, не приучен! — развёл руками Децел, одновременно уклоняясь от гитары, которую не пожалели для такого дела. Знаменитая «ленинградка», очень ценная по тем временам, так как достать её было практически невозможно, просвистев над головой, ребром врубилась в кого-то из набегавших разлетаясь с жалобным треньканьем. Хозяин инструмента застыл на какое-то короткое мгновение от горестной неожиданности, наблюдая за тем, как заваливается набок оглушённый им товарищ, правда, и сам тут же последовал за ним, получив точный удар по печени и мощный боковой в голову…

Егорка освоил «это непотребство», как называл чисто уличную плюху тренер, заметив её в арсенале подопечного, в совершенстве. Движение было непрофессиональным, более того, парень слегка подпрыгивал в воздухе, вкладываясь всем телом. Наставник тут же определил слабину и показал ему, чем всё может закончиться, воткнув свой кастет-кулак под правое ребро, добравшись до его печени так, что искры посыпались из глаз! Но то было на ринге, где орудовали профессионалы, а улица всегда отличалась своими правилами и законами. Здесь нужно было «гасить» противника с одного удара, чтоб не поднялся, чтобы не оглядываться назад, опасаясь за свою жизнь.