– Ладно, – согласился Джорджи. – Он не сможет уйти отсюда. И потом, я не буду больше приказывать ему – Уолней сказал, что им нужно видеть четкую картину его мозга.

«Джорджи!..» – подумал Джонни печально. Кто таков был этот, с корабля, по имени Уолней, что ему удалось за несколько дней порвать все связи мальчика с теми, кого он знал с рождения? Он сам ненавидел всем сердцем этих пришельцев с того момента, как увидел Йаа, привязанную к стене, и как над ней экспериментировали космонавты. Если они могли так привязать к себе Джорджи, так убедить его, значит, они еще хуже, чем Большие. А Маба?

Он начинал понимать, что девочка ведет какую-то странную игру. Но можно ли ей доверять… он не может быть уверен теперь ни в ком. Если она и в самом деле поведет их за Народом, тогда даже эта маленькая победа будет бесполезной.

Он услышал удаляющиеся шаги двоих. Джонни не был уверен, что сумеет порвать невидимые путы, которыми опутал его брат, но пока тот его видел, он даже и не пытался.

Теперь вокруг стало странно тихо. Но он все еще не рисковал бросаться. Он собирал все силы. Но Маба говорила, что те двое могут прийти сюда опять и найти его на полу. Наконец он решился. Он сконцентрировал все силы на том, чтобы пошевелить пальцами правой руки. Этому был барьер, но не настолько большой, чтобы он после упорной борьбы не преодолел его. Пальцы скрючились, как у замерзающего в сильный мороз, потом разжались, сжались…

Он мог двигаться, но силы, где его силы?.. Как много времени пройдет, прежде чем он сумеет уйти из-под этого влияния, если сумеет вообще?

Подняться на ноги он не мог, нет! Но ведь он мог ползти! Он и пополз в пыли, прижимая время от времени руки к голове. Он полз в направлении выхода, на свежий воздух, туда, где стояла каменная женщина. Он надеялся, пока есть время, что там, на ветру, к нему вернется ясность мысли.

Справа от него кучей громоздились коробки. Потом прямо перед ним оказались ступени, которые вели к тому месту, где лежал Спящий. Он полз в полной тишине и начинал чувствовать себя немного лучше. Движение как бы разрушало невидимую сеть на его теле. Но он все еще не мог подняться на ноги. В рот набилась пыль, он чихнул. И в ту же секунду услышал то, чего боялся – шум «жука», летящего в воздухе. А вдруг, прежде чем зайти сюда, они применят оружие, убивающее все живое, даже не глядя, что? По его лицу, превратившемуся в грязную маску, текли капли пота. Но шум становился все более далеким. Они что, полетели назад? На корабль? Или начали искать другую партию, которая была в городе, на улицах?

Одна ступенька, вторая… А что будет потом? Когда он выползет наружу? Ползти по городу в каменной реке? В лес он все равно не сумеет попасть – слишком далеко. И потом, его заметит «жук», который будет летать над городом.

Нет, лучше спрятаться тут и ждать, пока пройдет действие этой силы на его тело.

Джонни наконец подполз к ногам женщины из камня. У него так болели руки, что он не мог больше заставить их двигаться. Беспомощный, обессиленный он привалился телом к каменной фигуре и стал смотреть туда, откуда он только что приполз. Он дышал отрывисто, ловя ртом пыльный воздух. Там что-то пошевелилось. Возвращается Джорджи, Маба? У него перед глазами стоял туман. Он почти ничего не видел. Почему они так быстро потеряли след Народа? Он стал ждать своей участи. Сил предпринять что-то у него не было, он весь сжался в комок. Это живая тень приближалась так медленно… Это был Отик!

Он не мог сказать, почему тут оказался именно Отик. Пришел за ним, стоял на страже, ждал? Отик нагнулся к нему, и Джонни увидел, что у него в руках два оружия – свое, в сетке из травы, и Джонни, то, что тот нашел на берегу реки.

Он не мог поднять руку, она тряслась от боли и слабости. Наконец ему это удалось, и он показал:

– Боак?

– Там, где стоит клетка.

Значит, Народ повел своих новых пленников в то самое убежище, куда их бывшие хозяева попали против своей воли. А вдруг Джорджи вступил в сражение с Народом, защищая своего друга, который стал для него дороже, чем Джонни и Йаа?

– Джорджи, Маба? – спросил его мальчик вслух, зная, что он поймет знакомые имена.

– Не знаю, не видел.

Его народ никогда после освобождения не становился на четыре лапы, но он пересилил себя и наклонился над Джонни:

– Тебе больно. – Это могла быть одновременно и забота, и простое любопытство.

– Это странное оружие, оно меня ударило, – объяснил Джонни. – Не могу идти, только ползаю.

Отик кивнул. Он видел следы на полу, оставшиеся после того, как в пыли изгибалось тело мальчика.

– Сделал Джорджи. Он теперь с теми, – сказал Отик. Он сказал это так, что Джонни понял – он все видел.

– Джорджи, – продолжил тот медленно, – идет не по правильному пути. Он, Маба, пошли в другую сторону. Так говорят следы в пыли.

Джонни облегченно вздохнул. Значит, девочка вела свою игру. Она не повела брата на борьбу с Народом, но в другое место, чтобы дать им время уйти. Надолго ли ее хватит? А что будет потом, когда брат поймет, как его обманула Маба? Он не может сделать ей больно – у них дружба, но он может прийти назад, чтобы выпытать у Джонни, где Уолней и второй космонавт. Джонни в этом не сомневался.

– Мне надо уйти отсюда, – показал он.

Отик не ответил. Он с легкостью приподнял его и поставил на ноги, словно тот весил, как Маба. Когда его поддерживал Отик, Джонни мог держаться на ногах. Они пошли к выходу из пещеры. Сделав несколько шажков, Джонни замер на месте. То, что пришло ему в голову, было так дико и странно, точно не он сам до этого додумался, точно из глубины памяти всплыло это желание, этот приказ.

Он протянул вперед руку, он поднял ее, борясь с самим собой, и растопырил пальцы, потом, не в силах объяснить, зачем он это делает, сомкнул свою ладонь долгим пожатием с ладонью каменной Рути.

Но то, что он ощутил, не было камнем. Это было тепло, незнакомое, он не мог бы объяснить это чувство, не мгновенное помрачение сознания, которое так напугало его раньше. Словно из этой неподвижной руки к нему пришло осознание своей силы, полноты жизни, точно весной, когда в крови бродит новый сок, когда все тело говорит о власти жизни – через его ладонь в усталое тело, все больше и больше, шла сила! По грязному лицу мальчика потекли слезы – но Джонни не понимал, что плачет. Он хотел петь, кричать, он хотел, чтобы весь мир знал, какое чудо с ним случилось!

Джонни стал не просто самим собой. Он стал теперь чем-то бóльшим. Он стал таким же сильным, как Боак, таким же могучим, как Большие! Своей рукой он мог теперь смести стены вокруг, вырвать «жука» из воздуха, чтобы он больше не летал над головой, он мог… Где-то в глубине сознания зародился страх. Нет, нет, таким он не будет никогда! Но он не мог оторваться от этого странного прикосновения – оттуда в него текли сила и власть. Его маленькая ладонь, казалось, вросла в каменную.