Обнорский на все вопросы о Глебе рычал так, что мы очень быстро перестали о нем спрашивать. Повзло пожимал плечами, Скрипка дышал полной грудью… В пятницу по Агентству пронесся слух, что Спозаранник увольняется. Много было по этому поводу шума, но я в нем не участвовал. Потому что неожиданно понял — я и сам ухожу.

Всю эту чертову неделю я тосковал по сумасшедшему телевизионному бардаку, только очень боялся себе в этом признаться. Мне казалось, что скажи я только об этом ребятам — стоять мне перед строем, как некогда Славке Шляпникову. И я был совсем не уверен, что пройду через это спокойно.

Но вот теперь, после ухода Спозаранника, я решился. Не стесняясь ребят, я позвонил Шилькину прямо из отдела. Вопрос был решен в пять минут. И я поплелся к Обнорскому.

— Куда?.. — только и спросил Обнорский, подписывая заявление.

— На НТВ, — смущенно ответил я. — По вашей же, простите, рекомендации…

Реакция Обнорского меня изумила — он неожиданно расхохотался.

— На НТВ?.. — сквозь смех стонал он. — Ой, не могу! Ха-ха-ха…

Я подумал, что это истерика, и пошел прощаться с ребятами.

* * *

На студии никто меня ни о чем не спрашивал, не было ни приветственных речей, ни торжественных встреч. Меня просто взяли и завалили работой по самые уши, лишь только я переступил порог этого сумасшедшего дома.

До позднего вечера было не продохнуть. И когда мы по обыкновению вывалились на улицу покурить после выпуска — выглянул Градин и позвал всех в ньюс-рум.

— Небольшое собрание, — сказал он.

И когда все собрались, мне в первый раз за весь день стало немного не по себе. Потому что собрание было посвящено представлению нового заместителя главного редактора информационной службы… Глеба Егоровича Спозаранника.

…Мне нужно было что-то срочно предпринять. Возможно, что-то такое, о чем я впоследствии пожалел бы. И поскольку пить мне совсем не хотелось, я зачем-то взял и позвонил Юльке.

А она зачем-то взяла и сказала:

— Господи, Макс, как же я по тебе соскучилась!..

Рассказывает Марина Агеева

«Агеева Марина Борисовна — заведует архивно-аналитическим отделом Агентства. Муж, Агеев Роман Игоревич, гендиректор ООО „Монолит-СтройСервис“. Двое детей — дочь Мария, студентка юрфака СПбГУ, сын Сергей, учащийся средней школы.

В последнее время Агеева самостоятельно провела ряд успешных расследований, не имеющих, правда, прямого отношения к деятельности «Золотой пули». Руководством Агентства рассматривался вопрос о переводе ее в отдел расследований. Но из-за импульсивного характера Агеевой и ее склонности к авантюрам директор Агентства Андрей Обнорский отложил решение этого вопроса на неопределенный срок».

Из служебной характеристики

В тот вечер я включила электрический плед — господин Хохмачев из «Ленэнерго», претендующий на губернаторское место, несмотря на нулевые температуры окружающей среды, не позаботился о том, чтобы в домах будущих избирателей было тепло, — и смотрела любимый фильм «Однажды в Америке», который весь вечер с перерывом на девятичасовые новости крутил Первый канал. И вот когда Роберт Де Ниро вышел из тюрьмы и я окончательно поняла, что за таким мужчиной я бы отправилась в огонь и в воду, в дверь позвонили. «Опять Агеев ключи забыл», — я раздраженно нашаривала тапочки в прикроватном пространстве, с трудом отрывая восторженный взгляд от экрана телевизора.

— Мам, откроешь? — донеслось из комнаты сына. Как будто, если я не открою, он соизволит приостановить виртуальный захват внеземной цивилизации.

Я сменила выражение лица на более благожелательное, потому что за дверью стоял не муж, а Лена Черкасова. Прима Комиссаржевки играла в телесериале «Все в АЖУРе» героиню моих новелл Марину Ольхину. Выглядела она ужасно. Это стало еще более очевидным, когда я перестала разглядывать ее в глазок и открыла дверь.

— Леночка, да на вас лица нет! — встревоженно воскликнула я.

Между актерами, снимающимися в сериале, и сотрудниками нашего Агентства завязались трогательные дружеские отношения после вечера знакомств, организованного Обнорским. Он считал, что для вхождения в образ лицедеям следует непременно познакомиться с прототипами своих героев. Надо сказать, что я и здесь утерла нос коллегам. Актриса, которую выбрали на роль Марины Ольхиной, солировала не только на сцене Комиссаржевки, но и на съемочной площадке сериала. Леночка Черкасова была чудо как хороша — глазастая, с высокой грудью, ногами, как у Марлен Дитрих, и непревзойденным талантом перевоплощения. Лена пришла на вечеринку с дочкой Лизой, прехорошенькой восемнадцатилетней особой, очень похожей на мать. Лиза училась на первом курсе Академии театрального искусства и, надо сказать, виртуозно пользовалась как своими внешними данными, так и азами профессионального мастерства, полученными в институте. Представители сильной половины «Золотой пули», к всеобщему неудовольствию женщин Агентства, наперебой оказывали Лизе знаки внимания. Особенно в этом преуспел Каширин. Наше знакомство с Леной не ограничилось одним вечером — я посмотрела все спектакли с ее участием, а однажды мы распили с ней бутылочку французского вина у меня на кухне и засиделись до утра, болтая о разных женских глупостях.

— Марина, мне нужна ваша помощь, — с порога начала Черкасова. — Я не знаю никого, к кому бы еще могла обратиться. Что делать? Кого вызывать — «скорую» или милицию? Мне кажется, он не дышит. — Лена судорожно всхлипнула и уткнулась носом в пестрый шейный платок, который сжимала в руках.

— Кто?!

— Иннокентий. Я пришла, а он лежит на полу и не дышит. У него вот здесь, — Лена постучала наманикюренным пальчиком по затылку, — кровь запеклась.

— На себе не показывай, примета плохая, — немедленно отреагировала я. — Иннокентий, он кто?

— Он знакомый… близкий… или, как сейчас говорят, бой-френд моей дочери, — выдавливала Лена одно слово за другим. — Мы должны были сегодня встретиться. Он живет здесь рядом, через мост. Марина, я одна боюсь возвращаться в квартиру. Пожалуйста, побудь со мной рядом до приезда милиции.

— Постой, а зачем тебе понадобилось встречаться с этим Иннокентием?

— Понимаешь, я стала замечать, что у них с Лизой не все гладко. Последнее время они стали часто ссориться. Лиза ходила как в воду опущенная, часто плакала, но со мной не откровенничала. Вот я и хотела с ним поговорить, выяснить, в чем дело. Пришла, дверь не заперта, и он там лежит… А ведь они собирались пожениться…

— Лена, про их ссоры — милиции ни слова! Учти, ты мне ничего не говорила, а я ничего не слышала. Поняла?

— Как скажешь, — вздохнула Лена. — Никогда не думала, что попаду в такой переплет. Одна надежда на тебя.

Перспектива лицезреть труп на ночь глядя, надо сказать, мало меня порадовала. Я с детства боюсь покойников. Вид человека, покинувшего этот мир, вызывает у меня почти мистический ужас. И сколько я себя ни убеждала, что это всего лишь отжившая плоть, от которой теперь уже столько же вреда, сколько и проку, брезгливость и страх не проходят. Но Лена, начитавшись наших новелл, похоже и вправду поверила в мой детективный талант. Ударить перед ней в грязь лицом я не имела права.