Я же, все прикинув, пошел на минимальной скорости к берегу. Вот-вот тот появится. Скорость мне удалось держать в районе восьмидесяти километров в час, что вполне позволяло удерживать машину в воздухе. Какова причина такого поступка? Разные скорости у истребителей и моего биплана. Они просто проскакивали мимо, да и я летал не прямо, а рваными зигзагами, взять на прицел такую юркую тихоходную цель у них не выходило.

Ладно, если бы днем все происходило. В результате еще один истребитель врезался в воду. Летчик неправильно высоту оценил. Тогда истребители разбежались, и восемь единиц одновременно атаковали строем, открыли огонь, полого снижаясь. Вот гады, куда ни сунься, под очередь влезу. И пришлось, вода вокруг меня вскипела от снарядов и пуль, самолет затрясся, были попадания, но мотор тянул, и я летел дальше.

То, что следующую атаку я могу не пережить, было понятно. Забрав офицерскую сумку, она с Турции со мной, в ней все самое ценное, я заклинил штурвал, самолет летел прямо, и, открыв дверцу, просто выпрыгнул с сорока метров, войдя в воду примерно в десяти километрах от берега. Кстати, вот так прыгать тоже нужно уметь, чтобы не покалечиться, в базах «Выживания» это было.

Вошел в воду аккуратно, слегка ошеломило от удара и холодной воды, все же конец сентября, но терпимо. «Аист» пролетел совсем немного, то, что я покинул самолет, осталось незамеченным. После второй атаки биплан вспыхнул и упал в пролив, а пилоты не прекращали атаки, делали заход за заходом. Вода у места падения кипела от пуль и снарядов. Видимо, решили добить. Уверен, и корабль их флота сюда направят для окончательной проверки.

Я старался не мелькать на поверхности, еще рассмотрят, поэтому срезал ножом шнурки и скинул ботинки, а когда гул множества авиационных моторов начал стихать, поплыл к берегу. Старался плыть, километр напрягая силы, дальше просто загребая, отдыхая, частично на спине. Проплыл я километра два, обойдя место падения, и тут вода чуть забурлила и метрах в ста от меня показалась рубка всплывающей подлодки. Что за черт? Но это оказались не черти, а русские. На рубке кроме номера был герб РИ.

То, что вокруг Англии несколько русских субмарин рыщет, я в курсе, читал газеты. То там торпедировано судно, тот в другом месте минная банка оказалось и эсминец на дно пошел. То есть работают морячки, и вот теперь я вижу их.

Лодка полностью всплыла, открылся люк, и на рубке замелькали головы моряков. Затарахтел дизель, и она направилась к месту падения моего «Аиста». Тут я и понял, что они меня не видели, а, видимо, со стороны наблюдали за обстрелом и падением самолета, на всякий случай погрузившись, и вот когда англичане улетели, всплыли и подошли. Странно, что они не опасаются в пролив входить, узкое место, эсминцы зажмут, и мама не успеешь сказать.

Я перестал загребать и слегка ушел под воду, работая руками, чтобы не утонуть, только нос и глаза торчали над водой. Я наблюдал за русской субмариной. Встречаться с ними, а уж тем более подниматься на борт мне совсем даже не интересно. Другие планы, хочу отправиться в теплые страны. Весомый вклад в победу я вложил, пусть заводов и фабрик немного уничтожил, но все они занимались производством разных боеприпасов, а склады не бесконечны и скоро опустеют. Так что с боеприпасами у англичан скоро станет совсем туго. А до берега часов пять плыть, уже рассветет, когда доберусь, так что никаких встреч с русскими моряками я не хочу, а в себе я уверен.

Лодка отошла, дальше уже только силуэт с трудом различал, так что снова поплыл к берегу. Ботинки я скинул, на дно тянут, остальное при мне, как и сумка. Понятно, думаю, почему я не стал окликать моряков. Поднимусь на борт, и прости-прощай, свобода, доставят на базу, и дальше младший унтер-офицер Вершинин продолжит службу. Как я уже говорил, не мое это, да и я не Вершинин. Тем более могут связать меня и то, что в Англии происходило. Оно мне надо? Так и двигался дальше.

До берега я не доплыл, нет и не утонул, просто встретил возвращающихся с ночного лова французских рыбаков, смог докричаться, и меня подняли на борт. Рыбакам рассказал сказочку о контрабандистах, что доставляли меня в Англию, но на борту возникла поножовщина, и я сам прыгнул за борт, так как видел берег вдали. Похоже, на борту все друг друга поубивали, были слышны выстрелы.

Меня раздели, дали выпить стакан грога, а то трясти от холода начало, и выдали сухую одежду. Свою мокрую я выжал и повесил в матросском кубрике сохнуть, мне место выделили, и я лег отдыхать. Капитану я выплатил небольшую сумму, пусть и мокрыми купюрами. Когда подошли к причалу, тут уже ждали машины, которые приехали за уловом. Я спокойно покинул борт и ушел в центр Гавра, обо мне он пообещал не сообщать.

Город я покинул сразу, покушал в кафе, нанял таксиста, и он отвез меня в Париж. Там снял домик на окраине и неделю приходил в себя. Все высушил, что в сумке было, часы к часовщику отнес, так как в них вода попала, а вот патроны к оружию пришлось выкинуть, но удалось прикупить сотню в магазине для охотников. Патроны для парабеллума тут были в продаже. Покупал из-под прилавка, с наценкой, потому что документов не было. Сейчас ввели правило продавать оружие и боеприпасы и вести учет.

За неделю я и пришел в себя от всех дел последних дней. Я все так же гражданин без документов, ранее числился вроде как Вершининым, а теперь пора настала задуматься, какое гражданство брать. Возвращаться в Российскую империю не хочу, там сразу под ружье поставят. Не то чтобы я отказываюсь от России, но генерала в солдаты… как-то не по мне. Унтерская служба слишком для меня, скажем так, мелковата. С другой стороны, если получу под командование свое подразделение, то я повеселиться готов, напомню германцам, кто их императора в плен взял, а то совсем нюх потеряли. Стоит подумать.

Хм, а ведь мое желание не возвращаться больше продиктовано моей гордостью и тщеславием. Я только сейчас это понял. Не знал, что я на подобное способен. Оказалось, все банальное просто: не может генерал стать унтером, вот и сидела в душе заноза, что ныла об этом. Да я, когда разобрался в себе, теперь из принципа вернусь и начну воевать простым унтер-офицером.

Если так, то возвращаться беглому пленному