Вздохнув еще раз, посторонился, пропуская ее в дом.

— Я надеюсь, у тебя что-то серьезное, — сказал я ей в спину. На что она втянула голову в плечи. И постояв так пару мгновений, резко обернулась, явив мне решительную мину на своей мордашке.

— Возьми меня в ученицы!

— Че?!

— Научи драться!

— Ты с ума сошла?

— Потренируй меня в рукопашке!

— Выход там, — махнул я рукой в сторону двери. И пройдя мимо нее, пошел в сторону кухни.

— Ну, Си-индзи-и-и.

— Иди в жопу, Мизуки. У тебя для этого есть целый клан.

— Ну пожа-алу-уйста-а-а-а.

— Да у тебя дед «виртуоз», чего ты ко мне пристала?

— Я же не прошу тебя техникам меня обучать, только рукопашному бою. Без бахира. Пжа-а-алста-а-а.

— Даже так, я не могу быть лучше твоего деда и отца.

— Из деда учитель никакой, а отец… а что отец? Он обучал меня с самого начала, и что? Пришел ты, и победил. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Ты бредишь, Мизуки. Акено-сан — отличный, знающий учитель….

— Так я и не спорю, — не дала она мне закончить, — но вдруг ты лучше? Он будет учить меня техникам, а ты рукопашке. Ну пожа…

— Хватит! Тихо. Спокойно…. Не видишь, я кофе делаю.

— Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

— Отстань, Мизуки. Побегай по клану. Я более чем уверен, у вас найдется достойный рукопашник. И я в сотый раз тебе говорю, мои знания не рассчитаны на применение вместе с бахиром. Ты же потом переучиваться будешь.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Слава яйцам — школьные ворота. Наконец-то она от меня отстанет. Я, даже когда душ принимал, слышал это ее «пожалуйста». Да я так скоро вздрагивать начну, услышав это слово! Вот блин, Мизуки-засранка, я и не представлял, что она на подобный террор способна.

— …жалуйста…

— Привет, Райдон! Как же я рад тебя видеть, дружище.

— Э? Я тоже, — ответил он осторожно, косясь на затихшую девушку.

— Ладно, что здесь стоять, пойдем уже в класс. Бывай, Мизуки, не опаздывай на урок.

— А что случилось-то? — спросил парень, когда девочка скрылась с наших глаз.

— Не поверишь, в ученицы напрашивается все утро. Она. Ко мне! Ну не бред ли. Весь мозг вынесла.

— Оу. А…

— Да я сам не в курсе, что на нее нашло.

— Понятно. Но я вообще-то не о том.

— А о чем?

— Если ты не хочешь брать ее в ученицы… может, возьмешь меня?

— Я тебя прибью, хвостатый, с твоими дурацкими шутками.

Сегодня, впервые за то время, что я учусь в Дакисюро, меня вызвали к доске. В привычной для середины урока тишине класса, в которой едва слышалось шуршание одежды, постукивание карандаша о парту и тихое поскрипывание чьего-то стула, я вышел к доске. Решил по-быстрому пример, да вернулся на свое место. А вы чего ожидали? Извержения вулкана? Экстраординарной ситуации? Ха! За моими плечами младшая и средняя школы, вы думаете, меня ни разу к доске не вызывали? Что тут могло произойти? Штатная ситуация. Только тем и интересна, что это мой первый раз в старшей школе.

Встретившийся с нами на большой перемене Тейджо, даже не поздоровавшись, начал приставать.

— Синдзи, подучи меня рукопашке. Ну что тебе стоит? Хотя бы два-три, ну, четыре десятка уроков.

Сволочь. Райдон — сволочь. И когда только успел рассказать об этом пятнистому?

Рис на обеде присутствовал лишь в бенто от Кагами. Быстро Анеко просекла ситуацию. Нафига только ввязалась в этот спор? Я вообще не понимаю, зачем они это все устраивают. Их что, прет, что ли, лишний бенто делать? Вот не верится мне, что они обо мне заботятся. Это Кагами, великая женщина, всегда о моем пропитании пеклась. А они-то что, куда лезут? Беззаветная любовь? Три раза — «ха»! Ох, не понять мне этих женщин.

— Ну, как Синдзи? — спросила Шина, когда я закончил с ее бенто.

— Что «как»? Как всегда. Вкусно.

— Ты… — потянулась она ко мне рукой, сделав пару раз хватательное движение. — Я тебе это еще припомню, мелкий. — Что «это»? Вот скажите мне — что?! Нет, не понимаю я их.

Анеко же так ничего за весь обед и не сказала. Лишь полуулыбку на губах удерживала. С Райдоном и Тейджо я в этот раз не поделился. Все сам умял. Будут, придурки, знать, как надо мной шутить.

После обеда, как всегда, пошли во двор свежим воздухом подышать. И уже у выхода, через окна, увидели толпу учеников, что-то наблюдающих недалеко от корпуса. Что ж, хлеб… не было хлеба, не распространен он в Японии, ну хоть зрелище, я надеюсь, будет.

Толпа была не слишком плотной, просто кучки людей, окруживших нечто. Как выяснилось, народ наблюдал за избиением, по-другому не скажешь. Маленькая девочка, в смысле ростом маленькая, сидела верхом на каком-то парне и методично вбивала его в асфальт. И, судя по облачку пыли, что вырывалась из-под него при каждом ударе девушки, а также отсутствию на лице парня крови, он держал «доспех духа». Из последних сил держал. Вялые попытки защититься проваливались с каждым ударом этой мелкой фурии, на лице которой играла мстительная и до крайности стервозная улыбка.

Но вот ручка, упертая парню в грудь и прижимающая его к земле, сжалась в кулак, загребая одежду, и маленький, но такой убийственный кулачок наконец-то приласкал не прикрытое «доспехом» лицо. Все, аут. Я, если честно, на мгновение подумал, что она не станет сдерживаться и сейчас прибьет бедолагу, но нет, ему, кажется, даже нос не сломали, довольно грамотно вырубив.

Нанеся еще парочку ударов, пустив пацану кровь, девушка переводит взгляд на народ, собравшийся вокруг нее. С вызовом и насмешкой всматриваясь в лица, она будто искала того, кто даст ей повод повторить избиение вновь. И вот ее взгляд уперся в меня.

— Зверь-баба, — прошептал Тейджо.

— Честно скажу, Син, — заметил Райдон, — я в шоке.

Акэти Торемазу. Маленькая, милая девочка, что замирает в моем присутствии. А бывало, и в обморок падала. Я ее и не узнал в первый момент. А сейчас стоял, смотрел на эту психованную личность и думал о том, насколько велика была опасность оказаться на месте этого парня? Не в том смысле, что меня изобьют, а в том, что атакуют. Теперь, во всяком случае, понятно удивление ее сестры. Блин, да она, наверное, как Райдон сейчас, в шоке была.

Торемазу, кстати, после того, как меня увидела, замерла. Пока я лениво размышлял о своем, выражение ее лица менялось со стервозно-нахального на удивленное, потом на испуганное, а под конец метаморфоз просто застыло восковой маской. Медленно поднявшись с парня, она деревянной походкой направилась куда-то в сторону клубного корпуса. Примечательно, что дорогу ей уступали без слов, а к ее поверженному противнику никто и не подумал приближаться. Неужто всем настолько плевать на него, что никто не захотел просто полюбопытствовать, в каком он состоянии. А друзья, товарищи, знакомые? Вон, даже, пару учителей стоят, не рыпаются. И ведь не остановили избиение, стояли, как и все, наблюдали. Кто он хоть, этот парень?