Иногда названия моделям давались в честь славных сражений прошлого, борьбы против врагов, некогда угрожавших Отечеству, или переломных моментов истории: платье «Девяносто третий год»[212] и манто «Вперед» 1916 года. Иногда эпохи перемешивались. В модели «Спорт», представленной 8 декабря 1915 года, кутюрье признала главенствующим стиль военного костюма и некоторых исторических реминисценций: этот ансамбль состоял из зеленой блузы с высоким воротником на пуговицах, напоминающей непромокаемый плащ часового, на которой по-английски отпечатано слово «covercoat»[213], и пышной юбки с глубокими складками, доходящей до середины икры, на манер тех, что носили в середине века «девочки-модели». Сразу вспоминались испуганные парижанки, выбегавшие из дома в пижаме и тапочках, чтобы поспешно спрятаться в убежище от бомбежек, успев только накинуть на плечи пальто. Такие моменты Пруст описывал как эротические.

Жанна придумывала новые формы шляпок. Большинство из тех моделей, которые она отправила в Мадрид на выставку летом 1917 года, – токи и клоши, ставшие сенсацией в 1920-е годы. В Биаррице эти же модели, немного упрощенные, продавались по 160 франков, если были сделаны из фетра, и по 100 – из соломки.

Шляпа от Ланвен, 1914

Маргерит выходит замуж

В 1917 году Жанна переехала из дома на улице Шевер, где поселилась ее мать, и жила с Маргерит в квартире, расположенной в доме номер 9 на авеню Буго в XVI округе.

1 января она праздновала пятидесятилетие. Нельзя сказать, что это событие она считала важным: по-настоящему ход времени Жанна чувствовала, только наблюдая за развитием своего Дома моды. Но через несколько месяцев после юбилея произошло нечто важное, что заставило ее задуматься о времени и возрасте, – дочь выходила замуж.

Этот союз Жанна не одобряла[214] и считала, что Маргерит еще слишком молода, чтобы полностью осознавать все последствия своего решения, кроме одного – теперь она самостоятельна.

Для матери ее ребенок навсегда – дитя, маленькая девочка, которую нужно баловать и наряжать, на чью красоту можно любоваться только издали, восхищаясь изображением на портрете кисти художника Этьена Дриана[215], она заказала его во время войны.

Женихом был Рене Жакмар. Жанна всегда относилась к нему с недоверием. Судите сами: он был мучительно скромен и стеснителен, скрытен, к тому же не закончил учиться на врача, ему было уже двадцать три года, но перспективы на будущее были весьма туманные. Если бы он повременил с женитьбой, а Маргерит не торопилась, Жанна была бы только рада, говоря себе, что лучшая партия не заставит себя ждать. Она сама выбрала в мужья сначала Эмилио ди Пьетро, а потом Ксавье Меле, хорошо знала, какие неудобства доставляет женщине несостоятельный или несостоявшийся муж. Тем не менее, имея возможность помешать этому браку, сославшись на юный возраст Маргерит, она предпочла решить дело миром. Маргерит колебалась, и было бы очень глупо сейчас навязывать ей свое мнение: Жанна не хотела вступать в конфликт с дочерью, учитывая сложные отношения, граничащие почти с враждебностью.

Но когда Маргерит объявила о своем согласии выйти замуж за Рене, о покорности со стороны матери уже не могло быть и речи. Это означало, что девочка покинет родительский дом.

Конфликт между двумя женщинами казался неизбежным: Маргерит отстаивала свою любовь, упрямилась и ничего не хотела слушать. Очень скоро стало ясно, что принятое ею решение было необдуманным и крайне неудачным. Браки во время войны не были редкостью. Замужество Маргерит походило на многие другие союзы подобного рода, заключенные в ностальгии по прошлым счастливым временам или в надежде на счастливое послевоенное будущее, в то время как настоящее было тревожным и горестным.

Жестокий парадокс: в таких браках супруги страстно жаждали лишь одного – конца того периода, когда они поженились.

К весне 1917 года Европа горела в пожарах и обливалась кровью уже тридцать месяцев. Боевой дух угасал, наступило чувство бессилия и опустошенности. С каждым днем выжившие все острее ощущали бессмысленность принесенных жертв.

Военный коллапс и русская революция очень страшили и беспокоили правительства западных государств. Вступление в войну Соединенных Штатов против Германии 2 апреля 1917 года принесло лишь некоторую иллюзию облегчения, и то лишь на короткое время. Наступление французских войск под командованием генерала Нивеля провалилось, фронт прорвать не удалось, и все закончилось 16-го числа того же месяца полным поражением у Шмен-де-Дам[216]. Четыре недели спустя Нивеля сместили, и командование перешло к Филиппу Петену[217], но атмосфера была тяжелая: отчаяние толкало солдат на жестокие бунты.

Именно тогда Рене был назначен военным врачом в 22-й взвод в чине сержанта. Его наградили крестом и медалью за военные заслуги. Мысли о важном политическом статусе его деда, Жоржа Клемансо, который вновь занял пост премьер-министра, возможно, несколько смягчали разочарование Жанны и примиряли с замужеством дочери. Она считала ее решение неразумным. Утром 21 мая, в одиннадцать часов, все собрались в мэрии XVI округа. Там царило необычное оживление.

Лично присутствовал мэр, некий Буйе. После традиционного оглашения имен и гражданского положения молодоженов спросили согласия обеих присутствовавших матерей и объявили о согласии отца Маргерит, сержанта артиллерии 1-го кавалерийского полка, данное заранее.

Клемансо пришел поздравить внука, стоявшего перед мэром в простом офицерском мундире, и его молодую жену, у нее в волосах был венок из белых цветов. Среди членов семейства Клемансо на бракосочетании присутствовал Альберт, знаменитый адвокат, младший брат Жоржа. Союз Маргерит и Рене, каким бы хрупким он ни казался, означал и союз двух семей. Жанна не могла предоставить влиятельных и знаменитых родственников со стороны невесты, но была фигура, которую можно было с гордостью предъявить новым родичам: на свадьбе присутствовал знаменитый хирург Жан-Луи Фор.