Нервозность из-за мятежей в Герате и Джелалабаде стремительно передалась и на Старую площадь.

17 марта. По предложению Л. И. Брежнева созывается заседание Политбюро ЦК КПСС. Сам генсек в нем не участвует. Обсуждается один вопрос — Афганистан: ситуация в стране после мятежей в Герате и Джелалабаде и просьба о вводе советских войск.

На заседании высказывается, правда, в осторожной форме, мнение о возможности положительного рассмотрения поступившей просьбы. В этой связи министру обороны Д. Ф. Устинову предлагается заблаговременно выделить и подготовить необходимые войсковые части с тем, чтобы по особой команде они могли войти на территорию Афганистана. Тот спешит успокоить своих соратников.

«У нас разработано два варианта относительно военной акции, — заявляет он. — Первый состоит в том, что мы в течение одних суток направляем в Афганистан 105-ю воздушную дивизию и перебросим пехотно-моторизованный полк в Кабул, к границе будет подтянута 68-я моторизованная дивизия, а 5-я мотострелковая дивизия находится у границы. Таким образом, за трое суток мы будем готовы к направлению войск. Но политическое решение, о чем здесь говорили, нам нужно будет принять (курсив мой. — А. Ж.). У нас имеется и второй вариант, он тоже проработан. Речь идет о вводе двух дивизий в Афганистан».[142]

Итоги заседания:

— разрешить МО СССР развернуть две дивизии на советско-афганской границе;

— направить в Афганистан для детального выяснения сложившейся обстановки опытных экспертов по линии МО СССР и КГБ СССР;

— поручить т.т. Громыко А. А., Андропову Ю. В., Устинову Д. Ф, и Пономареву Е. Н. подготовить текст политического документа.

Обсуждение афганского вопроса решено было продолжить на следующий день — 18 марта.

Во исполнение решений, одобренных на заседании Политбюро, Д. Ф. Устинов подписал приказ Генштабу ВС СССР подготовить к возможному десантированию воздушно-десантную дивизию и три авиационных полка — к перебазированию. Туркестанскому военному округу было приказано привести в состояние повышенной боеготовности танковый и мотострелковый полки, а Среднеазиатскому военному округу — перебазировать дивизию в район Термеза.

В свою очередь, Ю. В. Андропов командировал в Афганистан первого заместителя начальника внешней разведки КГБ генерал-лейтенанта Б. С. Иванова и начальника штаба пограничных войск генерал-лейтенанта Ю. А. Нешумова с заданием разобраться в тамошней обстановке и доложить. Генералов сопровождала группа оперативных аналитиков.

18 марта. По инициативе афганской стороны нежданно-негаданно состоялся телефонный разговор между А. Н. Косыгиным и Н. М. Тараки. Разговор долгий, трудный и предельно откровенный.

Председатель Совета министров СССР, как показал разговор, имел достаточно объективное представление об обстановке в высшем руководстве НДПА, о состоянии вооруженных сил ДРА, деятельности советских советников и настроениях в афганском обществе. Отсюда и его вопросы к собеседнику были хоть и корректными по форме, по предельно конкретными, порой жесткими, со знанием дела. Президент ДРА, со своей стороны, изо всех сил старался свести весь разговор к одному: Герат — это ключ к спасению Саурской революции, а удержать Герат в руках «халькистов» способны лишь советские войска.

Вот фрагменты этого разговора:

«…H.M. Тараки:…Если вы нанесете сейчас по-настоящему удар по Герату, то можно будет спасти революцию.

А. Н. Косыгин: Об этом сразу узнает весь мир. У мятежников есть рации, они сразу же сообщат…

А. Н. Косыгин: Какие бы вы хотели с нашей стороны внешнеполитические акции, заявления? У вас есть какие-то соображения по этому вопросу в пропагандистском плане?

Н. М. Тараки: Надо сочетать и пропагандистскую, и практическую помощь. Я предлагаю, чтобы вы на своих танках и самолетах поставили афганские знаки, и никто ничего не узнает. Ваши войска могли бы идти со стороны Кушки и со стороны Кабула.

А. Н. Косыгин: До Кабула надо еще дойти.

Н. М. Тараки:…Если вы пришлете войска в Кабул, и они пойдут на Герат, то никто ничего не узнает, по нашему мнению. Будут думать, что это правительственные войска.

А. Н. Косыгин: Я не хочу вас огорчать, но скрыть это не удастся. Это будет известно всему миру через два часа. Все начнут кричать, что началась интервенция в Афганистане со стороны Советского Союза… Что вы можете еще сказать по Герату?

Н. М. Тараки: Хотим, чтобы к нам послали таджиков, узбеков, туркмен для того, чтобы они могли водить танки, так как все эти народности имеются в Афганистане. Пусть наденут афганскую одежду, афганские значки, и никто их не узнает. Это очень легкая работа, по нашему мнению. По опыту Ирана и Пакистана видно, что эту работу легко делать. Они подают образец.

А. Н. Косыгин: Конечно, вы упрощаете вопрос. Это сложный политический, международный вопрос. Но, независимо от этого, мы еще раз посоветуемся и дадим вам ответ. Мне кажется, что вам нужно было бы попытаться создавать новые части. Ведь нельзя рассчитывать только на силу людей, которые придут со стороны. Вы видите по опыту иранской революции, как народ выбросил всех американцев оттуда и всех других, которые пытались изображать из себя защитников Ирана.

Условимся с вами так: мы посоветуемся и дадим ответ. А вы, со своей стороны, посоветуйтесь со своими военными, нашими советниками. Есть же силы в Афганистане, которые будут вас поддерживать с риском для жизни и будут бороться за вас. Эти силы надо сейчас вооружать.

Н. М. Тараки: Посылайте боевые машины пехоты самолетами…»[143]

* * *

Этот телефонный разговор стал в тот же день предметом обсуждения на заседании Политбюро ЦК КПСС.

А. Н. Косыгин решил не пересказывать его и не комментировать. Он просто зачитал официально оформленную запись с примечанием в конце: «Разговор велся через переводчика в Кабуле — референта главного военного советника генерал-лейтенанта Л.H. Горелова. Записал Б. Бацанов».

Затем последовало обсуждение.

«Я, товарищи, — заявил Ю. В. Андропов, — внимательно подумал над всем этим вопросом и пришел к выводу, что нам нужно очень и очень серьезно продумать вопрос о том, во имя чего мы будем вводить войска в Афганистан. Для нас совершенно ясно, что Афганистан не подготовлен к тому, чтобы решать сейчас все вопросы по-социалистически. Там огромное засилье религии, почти сплошная неграмотность сельского населения, отсталость в экономике… Мы знаем учение Ленина о революционной ситуации. О какой ситуации может идти речь в Афганистане — там нет такой ситуации. Поэтому я считаю, что мы можем удержать революцию… только с помощью наших штыков, а это совершенно недопустимо для нас. Мы не можем пойти на такой риск».[144]