Образ трости (палки) был связан с идеей силы правоверности: Ванея, сын Иодая, мужа храброго, великий по делам…поразил двух сыновей Ариила Моавитского; он же сошел и убил льва во рве в снежное время; он же убил одного Египтянина…в руке Египтянина было копье, а он пошел к нему с палкою (2Цар. 23:20–21). Этот фрагмент толкуется как прообраз сошествия Христа во ад, крестом своим (святым древом) он покорил дьявола и грех.

Коробейник напоминает притчу о блудном сыне, оставившем отца, кутившем, блудившем, промотавшем своё состояние. Блудный сын опускается в самые глубины греха, становится свинопасом (поэтому органично выглядят свиньи на заднем плане «Коробейника» из Роттердама), перед тем, как раскаяться и вернуться к своему отцу. Босым и ободранным он возвращается в отчий дом – эти детали стали устойчивой частью иконографии (например, у Рембрандта в «Возвращении блудного сына» левая нога раскаявшегося – боса, а правая чуть прикрыта подошвой). Блудный сын – многогранный символ прихода грешника к покаянию (вере), возвращения души в лоно Бога своего, воссоединения Сына и Отца".

Образ коробейника включается также в знаковый код, протоформула которого представлена в притче о блудном сыне. В мире, окружающем коробейника (блудного сына), царит [25] смерть, убийство, насилие и разврат. На заднем плане внешней стороны створок банда мужчин грабит человека (одежды, оружие и вид разбойников даёт возможность идентифицировать их как безработных или низкооплачиваемых наёмников, которые действуют сообща в небольших группах, скитаясь по лесам, полям и дорогам, делая их небезопасными), а играющий на волынке мужчина и танцующая женщина на лугу ищут любовных утех. На переднем же плане – отстраняемая тростью коробейника ощетинившаяся собака, чёрное вороньё и кости – композиция, символизирующая зло, бренность и смерть.

На самом дальнем плане (см. рис. 122) можно рассмотреть П-образную конструкцию, намекающую на страсти Христовы, на род людской, распявший Бога – это виселица, отсылающая к наказанию, идее неминуемой расплаты человека на Страшном суде за содеянное в жизни. Символ Голгофы, муки, агрессия и лай собаки – метафорическое поруганье Иисуса нечестивцами, возвращение к Отцу кодирует в образе еврея-коробейника и образ Христа.

Рис. 123. Собака-дьявол, вороньё, кости и череп – memento mori – призыв помнить о смерти и Страшном суде. Воз сена. Фрагмент.

Рис. 122. «Воз сена». Фрагмент створок.

Босх демонстрирует визуальную притчу о том, что раскаяние и прощение возможны, следование же преступным путём неминуемо ведёт к наказанию. Один средневековый нидерландский текст рассказывает поучительную историю: только человек поймёт, что совершил смертельный грех, так предстанет перед вратами ада и вечной смерти. Тогда верёвка туго обвяжется вокруг его горла, будто у вора, укравшего и идущего на виселицу. Чтобы искупить вину, нужно горькое раскаяние в грехах123.

Рис. 124. Memento mori, череп, пронзённый демоном при помощи штыря с ключами от ада. Триптих «Сад земных наслаждений», правая створка «Ад». Фрагмент.

По пути коробейника, рядом с его ногами различаем позвоночник с рёбрами, верхнюю часть черепа, несколько костей и ногу, заканчивающуюся копытом, – фрагмент связан с идеей «memento mori», помни о смерти. Это напоминание о бренности всего земного перед лицом смерти и Страшного суда органично взаимодействует с высказыванием триптиха в целом. Справа Босх изображает потрескавшийся мост. В староголландской литературе бытовало предание о шатком мосте. Например, притча о двух пеших мостах, перекинутых через реку, описывает один мост как сильный и надёжный, другой настолько слаб, что на него и птицы не смогли бы сесть. Значение этих мостов в самом тексте ясно объяснено: два моста – добро и зло… Хороший мост – это путь Бога, злой – дорога в ад124. Мост также маркировал ситуацию перехода из мира земного в загробный.

Рис. 125. Ошейник, как и у злой собаки, на шее у одного из мучителей Христа. «Увенчание (коронование) терновым венцом». Фрагмент.

Средневековые тексты рассказывают о душах, следующих в последний путь через мост на небо. Этот образ в триптихе свидетельствует, что душа человека должна ещё при жизни подготовиться к смерти, избегая греха и встать на путь подражания Христу: «Я есть дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет» (Ин. 10:9), и «Иисус сказал ему: Я есть путь и истина и жизнь» (Ин. 14:9).

Закрытые створки призывают зрителя к раскаянию, пока ещё не настал час Страшного суда. В противном случае – грех, метафорически явленый в центральном образе триптиха «Воз сена», приведёт человека в ад.

Обратимся к другим триптихам Босха апокалиптического содержания.

Рис. 126. Страшный суд. Босх. Академия изобразительных искусств. Вена.

Типологически структура триптиха «Страшный суд» развивается по тому же пути, что и в «Возе сена». Левая створка, повествующая о грехопадении, сверху изображает Бога-Отца и падение восставших ангелов, которые в виде уродливых насекомых низвергаются вниз (рис. 127). Далее взгляд перемещается на первый план, к моменту творения Богом Евы; на среднем плане – древо познания добра и зла, искушение. Причём змей, дающий яблоко Еве, представлен в антропоморфном женском виде с чертами лица, похожими на саму Еву. Выше мы видим, как Архангел Михаил, вознеся свой меч, изгоняет пристыжённую пару. Грех вершится на небе и, будто в зеркальном отражении, – на земле. Примечателен женский антропоморфный вид змея. Ева находит в змее своё собственное отражение и, зациклившись на нём, подобно Нарциссу, впадает в искушение греха гордыни. Как и Люцифер, воспротивившийся воле Бога, Ева нарушает священные запреты.