ну? А когда я в туалет иду, ты тоже должен быть в курсе?

– В идеале.

Меня начинает бесить этот тупой разговор.

– И это вся причина? Спасти мое честное имя?

Стас удивленно смотрит на меня.

– Естественно, это главная моя цель. Я забочусь о вашей безупречной репутации, а тут появляется помеха в виде девушки. Мне пришлось придумывать такой план и вдалбливать ей в голову, что это всего лишь фантазия.

– Откуда взял врача?

– Знакомый порекомендовал. Сказал, что парень толковый и не брезгует такими вещами.

– Понятно.

– Ярослав Петрович, а что со мной теперь будет?

Стопорюсь от его вопроса. Ну, я считал его умнее, но не удивлен, что человек сейчас показывает свое нутро.

– А ты как думаешь?

Мне интересно, что он придумает.

– Уволите.

– Не без этого, Стасик.

Лицо моего бывшего помощника мертвеет, и он распахивает глаза, на дне которых зарождается паника.

– А-а-а-а, – он начинает заикаться, – что ещё?

– Ну, – дергаю плечом, усаживаясь в кресло, – статьи за мошенничество и умышленное причинение вреда здоровью не просто так существуют.

– Я не причинял никому никакого вреда.

Он подскакивает и начинает визжать на весь кабинет. Да, в буквальном смысле визжать. А я только звоню Русу.

– Рус, можешь его забрать. Достал уже.

Как я ни изображаю рыцаря в доспехах, иногда усталость берет верх. Каждую ночь я возвращаюсь к Ульяне и забываюсь в её нежных и теплых объятиях. Мне приносит огромное удовольствие наблюдение за тем, как округляется её живот. Я могу просто сидеть и часами смотреть на неё, спящую. Понимаю, что это лучшая женщина в моей жизни, и не хочу терять этот дар свыше.

– Ты чего не спишь, Яр?

В одну из таких ночей Ульяна застает меня за подглядыванием. Такая сонная и милая, что сердце сжимается от силы чувств к ней. К ним.

– Соскучился, солнце.

Её губы трогает нежная улыбка, которая делает меня намного счастливее. Я до одури устаю от всяких встреч. На некоторое время у нас наступает затишье, и я все чаще ловлю себя на уверенности в том, что все выяснил. Марат в надежном месте, про врача Ульяны я все узнал. И молился, чтобы больше ничто не омрачало наше существование.

– Иди сюда. Ложись.

Она хлопает ладонью по простыне, и я не сопротивляюсь этому призыву.

– Как прошел день?

Сердце болезненно сжимается. Потому что я жалею, что вижу её так редко. Мало общаюсь с ней, потому что погружаюсь в карьеру. За делами перестаю проводить время дома. С семьей. И сейчас это открытие вызывает тошноту. Это время, когда она в положении, может больше не повториться, а я думаю только о деньгах.

– Решил уйти из политики.

Выпаливаю и становится легче. Озвучиваю мысль, которая родилась секунду назад, и не жалею. Ульяна поднимается на локте и всматривается в мое лицо.

– Ты же не серьезно?

В её голосе отчетливо слышу недоверие и это задевает за живое.

– Почему ты так думаешь?

Ульяна грустно усмехается, смотрит куда-то вглубь комнаты.

– Потому что карьера для тебя многое значит. Я же это вижу. Ты крутишься и пытаешься сделать что-то хорошее для людей…

– И пропускаю главное в жизни.

Обхватываю ладонями её лицо и притягиваю к себе. Наслаждаюсь каждым поцелуем и кайфую от того, что Уля отвечает мне. Слышу грохот сердца, и неважно, кому принадлежит этот сумасшедший ритм.

Погружаю её в чувственное забвение и сам окунаюсь в чистый кайф.

Следующие дни пролетают в куче рабочих проблем. Как и положено, заявляю о своем уходе, но пока не решу все поднятые мною же вопросы, никто меня не отпустит.

Не замечаю, как наступает день повторного УЗИ, на которое я уж точно попаду. И меня никто не остановит. Этот день для меня важен так же, как и для Ульяны.

Окидываю последним взглядом кабинет и спускаюсь вниз. Сегодня решаю выехать раньше, чтобы не получилось так, как в прошлый раз. До назначенного времени ещё сорок минут, и я уверен, что ничтомне не помешает.

– Ярослав, – слышу знакомый до боли голос и встаю посреди холла как вкопанный, – пожалуйста, давай поговорим.

Глава 27

Ульяна

Выхожу, и телефон оповещает о сообщении. Открываю, не проверяя абонента, и застываю в коридоре от слов, что там написаны: «Я знаю твой грязный секрет, любимая!»

Внимательно смотрю на номер, но он мне незнаком, и я просто отмахиваюсь. Нет у меня никаких грязных секретов. И нет никого, кто мог бы меня сейчас называть «любимой». Скорее всего, просто ошиблись номером и писали не мне.

– Петр, что там от Ярослава Петровича ничего не слышно?

По-хорошему он уже мог приехать. Как раз в этот момент дверь в клинику распахивается, и влетает Ярослав.

– Ну что, пойдем?

Моя рука тонет в его ладони, но я продолжаю стоять на месте. Ярослав смотрит на меня удивленным взглядом.

– Я что, опять опоздал?

В его голос просачивается беспокойство.

– Нет. Просто врачу срочно нужно в другую больницу, а я приехала раньше, и она меня приняла.

Ощущаю укол вины, но прогоняю это ненужное чувство.

– И что? Все хорошо с детьми?

С каждым разом меня все сильнее трогает его безмерная забота обо мне и детях. Я вижу, как мы ему важны, и просто надеюсь, что это не самообман с моей стороны.

– Яр, все хорошо, – сжимаю его ладонь, – и со мной, и с детьми.

– А…

Хоть он и не договаривает, я прекрасно понимаю, что он имеет ввиду и улыбаюсь во все тридцать два.

– И пол сказали, – прикусываю на секунду губу, чтобы не засмеяться, —я даже не успела возразить.

– Ну?

Ярослав чуть ли не трясется от нетерпения и притягивает меня к себе.

– У нас будут девочки.

– Обе?

Этот вопрос заставляет радость немного развеяться. И я внимательно всматриваюсь в его лицо. Нет, там было не разочарование. Что-то другое.

– Да, две девочки.

Ярослав бросает беспомощный взгляд мне за плечо, будто ищет поддержки у Петра. Только не могу понять, чем тот может ему помочь.

– Ярослав, ты не рад?

Голос надламывается, и я боюсь услышать ответ. Гаврилов хмурит брови и снова переводит взгляд серых глаз на меня.

– С чего ты взяла, что я не рад?

– Ну, просто ты выглядишь таким, – делаю паузу и пытаюсь найти нужное слово, – растерянным. Вот я и подумала…

Яр фыркает и обхватывает мое лицо ладонями.

– Выброси этот бред из своей прелестной головы. Я безумно рад девочкам. Просто, ну…– он понижает голос до шепота, который слышу только я, – с пацанами-то я