Болек и Лотар переглянулись.

— Мы догадывались, что ты будешь упрямиться, — сказал Лотар, — поэтому заготовили кое-что, чтобы твой обратный путь стал потруднее.

Он взял в руки полиэтиленовый пакет, стоявший все это время под столом, вытащил маленькую фарфоровую лошадку и поставил ее рядом с моей тарелкой:

— Настоящий мейсенский фарфор, — сказал он.

Я взял лошадку и не без удивления повертел в руках.

— Я не фанат фарфора, но все равно спасибо. Хорошенькая лошадка.

— Это не просто лошадка. Это Липиццанер.

Тут я увидел ее другими глазами.

— Ну, теперь кое-что прояснилось. Очень может быть, что вскоре в «Кроненцайтунг» вы прочтете о том, как в Варшаве «один турист, только что вернувшийся из Вены, убил бывшего шахматиста».

— Это еще не все, — сказал Лотар и вытащил из пакета большую стеклянную банку, похожую на банку с джемом: на боку у нее красовалась яркая этикетка, — кто с тунцом к нам придет, уедет с икрой.

Он поставил банку рядом с Липиццанером.

— Два килограмма белужьей икры. Было непросто. Повсюду камеры. Когда съешь, сделай из нее аквариум. Мне бы хотелось, чтобы ты, вернувшись домой, купил золотую рыбку и назвал ее Лотаром. Сделаешь это для меня?

— Конечно, — сказал я растроганно, рассматривая банку с икрой. Похожую банку, только гораздо меньших размеров, я сам стащил когда-то в магазине «Билла».

— Спасибо вам за все, — патетически начал я, — но ведь я еще не умер и в ближайшее время не собираюсь. Давайте лучше сделаем то, что делают в такие моменты настоящие мужчины. Подойдем к окну.

Я потащил их за собой. Встал посредине. Справа от меня был Лотар, слева — Болек. Мы смотрели в окно. Перед нами простирались венские крыши. До нас доносился уличный шум. Звезды были так близко, что, казалось, их можно потрогать.

— Что вы видите? — спросил я.

— Вопрос кажется мне знакомым, — сказал Лотар.

Я повторил:

— И все-таки, что вы видите?

— Вижу множество улиц, до которых скоро доберется мой отбойный молоток, — сказал Болек.

— Я по-прежнему вижу озеро и множество рыбаков-идиотов.

— А еще? — спросил я.

— Кучу крыш, явно нуждающихся в ремонте. А если я немного поднапрягусь, то увижу внизу симпатичную венку, которую вскорости подцеплю, — сказал Болек.

— Что за спектакль, Вальди? — спросил Лотар. — Мы пытаемся удержать тебя от самой большой ошибки в жизни, а ты устраиваешь какую-то странную игру во «что вы там видите». К чему?

Сделав вид, что не расслышал, я продолжал:

— Просто я хочу рассказать вам, что вижу я. Давно уже я вижу совсем не то, что увидел, когда только приехал сюда. Не вижу ни Запада с большой буквы, ни Рая, который так сильно манил меня прежде. Я вижу город, где выкопал бассейн, оказавшийся вовсе и не бассейном, город, где я пережил больше, чем за всю предшествующую жизнь. Вижу парк: где-то там под кустом дремлет утка, — я указал пальцем в темноту, — она направлялась как раз туда, когда скрылась за серой крышей. Благодаря вам она пережила самое яркое приключение за всю свою утиную жизнь и после этого стала совсем другой уткой. Но теперь медленно наступает время возвращения.

Болек и Лотар не проронили ни слова.

Потом Лотар закашлялся:

— Сегодня был длинный день. Лично я иду спать. Не забывай кормить золотую рыбку, если заведешь ее. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Лотар вышел из кухни и скрылся в комнате.

— Я тоже иду спать, — сказал Болек. — Да, у меня тоже есть для тебя кое-какая мелочь, — он вытащил из сумки скомканную записку и подал мне. На бумажке были нацарапаны несколько цифр. — Позвони до отъезда по этому телефону, — сказал он, — тебе сегодня звонили и просили передать этот номер.

— Кто?

— Позвони, и узнаешь. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Болек вслед за Лотаром скрылся в комнате.

Я вернулся кокну. Передо мной простирались тысячи городских крыш. Около полуночи, когда я собрался ложиться, мне вдруг пришло в голову, что я кое о чем забыл. А ведь собирался непременно сделать это, пока не произошла дурацкая история с жестянкой.

Я внимательно вгляделся в цифры на Болековой бумажке и ощутил облегчение. Я понял, чей это номер.

26

В тот вечер костел выглядел заброшенным. Запертые ворота, и повсюду, даже в ризнице, темнота. Священника, похоже, не было.

Облокотившись об ограду, я ждал. Было без четверти восемь, и я начал считать минуты. Может быть, самые важные для меня минуты в этом городе. Потом расслабился — увидел, как она вышла из-за угла и направилась по улице в мою сторону. Одета совсем не так, как в последний раз. В темно-зеленом платье и сандалиях. Высокая прическа, которая, наверняка держалась благодаря множеству шпилек. Из-за прически она казалась выше чуть ли не на голову. Остановившись рядом со мной, она оглядела меня с ног до головы, будто не узнавала.

— По-моему, — произнесла она, — вы здорово изменились, Вальдемар.

Я указал на ее прическу.

— Вы тоже. Спасибо за телефон.

— Не за что, — она улыбалась. Указав на костел, спросила: — Вы что, собрались вести меня к алтарю? Женщину, которая в прошлой жизни была ведьмой? Вы хорошо подумали?

— Костелы существуют не только для венчания. Иногда они играют роль автобусных остановок.

Брови ее поползли вверх.

— Вы позвали меня, чтобы я посадила вас на автобус и помахала ручкой? Это наглость, вы не находите?

— Посмотрите вокруг. Вы видите где-нибудь автобус?

Она огляделась.

— Я не собираюсь венчаться с вами и не хочу, чтобы вы меня провожали, — сказал я и махнул рукой через дорогу. — Я просто хочу пригласить вас на прогулку по Бельведеру.

— Опять вы меня удивляете, ученик продавца. Я и не подозревала, что ваши культурные интересы столь обширны.

— Ну да, не ожидали встретить меня в музее, и чем это кончилось?

— Лекцией о женской красоте, насколько я помню, — она посмотрела на Бельведер. — Ладно, пойдемте, любопытство должно быть удовлетворено.

Я не понял, что она имеет в виду. Но меня это и не очень-то интересовало. Единственное, чего я хотел, — это успеть войти с нею в парк до восьми вечера.

Мы перешли улицу и через главные ворота вошли в парк. Час закрытия приближался, людей почти не было. Последние туристы брели к выходу. Мы свернули на боковую аллею и некоторое время молча шли рядом. А я хотел поболтать с ней, прежде чем мы доберемся до цели. Это оказалось проще, чем я думал.

Она сама начала разговор: