– Ну, имдресс Фрай, вы просто волшебница! Так Углука еще никто не кормил с тех пор, как он ушел из дома!

– На здоровье, – ответила Генриетта, которая была покорена аппетитом Углука.

После обеда гостям подали пшенное пиво с медом.

Напиток был холодный, прямо из подвала, где даже летом не таял лед.

По знаку Каспара Генриетта удалилась, и он, откашлявшись, спросил:

– Вы зачем в Ливен пришли? Полагаю, не для того, чтобы на Хуберта посмотреть?

– Нам больше податься некуда, ваша милость, – со вздохом произнес Фундинул. – Мастерскую мою разорили, а того серебра, что я спрятал под фундамент, на новую мастерскую уже не хватит. Вот я и решил податься в Ливен, чтобы у вас совета спросить – как жить дальше.

– Да откуда же я знаю, как тебе жить, Фундинул?

– Вы знаете, ваша милость, вы точно знаете.

– Я вам могу только работу предложить…-развел руками Каспар.

– Так это оно и есть – добрый совет, – подняв к потолку испачканный жиром палец, произнес Углук. Он доедал остатки обеда, сложенные Генриеттой на одно блюдо. – Если есть работа, значит, есть цель, а без цели я быстро дряхлею. Вот хотел жениться, а потом передумал: дай, думаю, еще погуляю, а детишек настрогать всегда успею.

– Значит, вы готовы ехать со мной?

– А куда? – спросил Фундинул. – Снова на юг?

– Нет, на этот раз – на север. В гости к вашему старому знакомому, графу де Гиссару.

– Это как же? Прямо на войну, что ли?

– Нет, в наши обязанности входит разведка. Будем идти следом за армией де Гиссара, выяснять, что он задумал, и сообщать об этом войскам герцога.

– Только и всего? – оживился гном.

– Да, только и всего.

– А сколько за это заплатят?

– Пятьсот дукатов.

– Пятьсот? А почему не тысячу?

– Потому что герцог изрядно поистратился на войну и еще потратится. К тому же ехать в чужие страны нам не придется, останемся в пределах герцогства.

– Пятисот дукатов на новую мастерскую не хватит, – со вздохом произнес Фундинул.

– Да как тебе не стыдно, гном! – воскликнул Углук. – Ты откажешься от предложения его милости только потому, что на мастерскую не хватает?

– Я не сказал, что отказываюсь. Просто я рассчитывал на большее… И я не отказываюсь, я иду со всеми.

– Что касается мастерской, Фундинул, ты мог бы взять в долю Углука, у него ведь есть свободные капиталы. Осталось еще что-то, Углук?

– Осталось, ваша милость, конечно, осталось. Пятьсот дукатов в меняльной лавке Генриха Буклиса.

– Надо говорить не меняльная лавка, а банк, глупый Ты орк, – тотчас вмешался Фундинул.

– Постой, а куда остальное подевал? – спросил Каспар, не давая орку ответить на реплику Фундинула.

– Двести дукатов брату отдал, чтобы он дом построил.

– Это я знаю. А куда еще триста подевал – неужели прокутил?

– Обворовали его, ваш милость, – снова вмешался гном. – Обнесли, как младенца, да еще в неуплате обвинили, вот он и загремел в городскую тюрьму Коттона.

В подтверждение этих слов Углук лишь тяжело вздохнул.

– Ну ладно, с каждым может случиться. А теперь давайте о главном – нужно идти к Бертрану, чтобы предложить ему пойти с нами.

– Этот обязательно пойдет! – сказал Углук. – Бертран, как и я, без меча даже по нужде не выходит.

– Заодно я ему весточку из дому передам, – заметил Фундинул. – Я ведь и отца его видел, и братьев.

– Не от кого теперь весточки передавать, замок Марингер пал, – хмуро сказал Каспар.

– Пал? – недоверчиво переспросил Фундинул.

– Пал? – удивился Углук. – Я же проезжал мимо по холмам, замок показался мне совершенно неприступным. Как такое могло случиться?

– А я даже ночевал в нем, с любезного разрешения батюшки Бертрана – Эверхарда фон Марингера, – благоговейно улыбаясь, сообщил Фундинул.

– Да, а потом с любезного разрешения графа за гномом выслали семерых гвардейцев, чтобы они, значит, укоротили нашего коротышку на голову! – сообщил Углук.

– О чем он говорит, Фундинул? – не понял Каспар.

– Он прав. Наверное, граф решил, что лучше будет, если я никому не стану рассказывать о том, что Бертран его сын, поэтому послал меня убить. Хорошо, что мне Углук повстречался – вдвоем мы победили.

– М-да… – Каспар покачал головой. – Думаю, об этом мы Бертрану рассказывать не будем. Марингер взят, все его родственники погибли, и точка.

– Точка! – согласно кивнул Углук, забрасывая в рот последние крошки.

Наконец гости собрались уходить.

– Я скоро вернусь, дорогая, – пообещал Генриетте Каспар. – Мы пойдем к нашему другу Бертрану.

– Хорошо, – сказала Генриетта. Бертрана она знала.

Фундинул и Углук сердечно попрощались с хозяйкой, а она вернула орку почищенный и заботливо укутанный в простые кожаные ножны меч.

– О-о, имдресс Фрай, большое вам спасибо! Глазам своим не верю – он никогда не блестел сильнее, чем сейчас, честное слово!

Углук не переставал восхищаться новым видом своего оружия, даже когда все трое оказались на улице.

– Нет, ну надо же! Так быстро вычистила и сшила ножны! Ваша милость, у вас не жена, а золото!

– Просто у нее богатая практика, дома ей приходится следить за целым арсеналом, – пояснил Каспар.

– Посмотри, гном, – не унимался Углук, – видишь, как ко мне относятся? Это потому, что орк – хороший. А тебя никто не любит, маленький злобный жадина.

– Ха! Ты думаешь, госпожа Фрай почистила твой меч из-за того, что ты хороший?

– Конечно.

– Она просто сделала жест.

– Какой такой жест?

– Жест жалости, каким обычно бросают голодной собаке корку хлеба.

– Ты глупый, гном, о какой голодной собаке идет речь, если я сегодня наелся так, как не наедался за последние двадцать лет!

– А-а, – гном махнул рукой. – С тобой бесполезно разговаривать. Ты все равно ничего не поймешь.

– А вот и пойму! Давай – разговаривай со мной, злобный гном!

– Хорошо, – пожал плечами Фундинул. – Вот посмотри на меня —я добротно и скромно одет. Мой топор в полном порядке и спрятан в крепко сшитом чехле. Одним словом, я вполне состоявшийся гном, и на меня приятно посмотреть.

– А на меня? – ревниво спросил орк.

– А на тебя… на тебя больно смотреть. Так и хочется подать тебе кусок хлеба, как блохастой собаке.