— И? — спросил Сигизмунд, тщетно борясь с разочарованием. Давно пора бы усвоить, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— И дуй ко мне на квартиру. Слушай, будь другом. Переночуй там две ночки. Они под утро приходят.

— Кто? Вий с компанией?

— Да нет, эти… А днем можешь тут кантоваться.

— Никуда я не пойду, — решительно заявил Сигизмунд. Сперва к нему в дом вселились, теперь и вовсе из дома гонят!

— Моржик, хочешь, я на колени встану? Хочешь, косу отпущу? Хочешь, кольцо из пупа выну? Хочешь, тебе его вставим? Что хочешь сделаю, только отгони ты их.

— Кого?

— Эдика со Стасом. И других… тоже. Морж, надень ватник, возьми монтировку, пса своего возьми для устрашения… или другого… Скажи, что приватизировал эту квартиру. Скажи, что выселили меня за неуплату, а тебе, мол, ордер дали. Что беженец ты. Можешь бить их, не стесняясь, псом травить — я тебе за это только спасибо скажу. Они же хилье сторчанное, они всего боятся. Ты им так сделай, — Аська растопырила пальцы, — они и побегут… Морж, ты же гений, тебе же Гамлета играть можно, все обрыдаются…

— Аська, стократно расплатишься, — сказал наконец Сигизмунд. — И она тоже, — он показал на Вику. — Обе вы. А ты, Вика, языкам меня обучишь. Диким! Тем, которые позлее! Самым что ни есть рыкающим!

— Фарси, что ли? — спросила Вика. — Ну, это как два пальца…

Сигизмунд уже понял, что пути к отступлению у него нет.

* * *

С вечера следующего дня Сигизмунд засел на аськиной квартире. Создавалось странное впечатление: будто народ долго уже стоял под дверью и ждал — когда можно будет войти. Звонили. Сигизмунд, в ватнике (Аська ему заботливо подрисовала под глазом выцветший бланш), охотно открывал дверь.

Гости доверчиво входили. Тусовщики! Сигизмунд заманивал их на кухню и там, угрожая ломиком, отбирал деньги, водку, «план», сигареты, после чего выгонял. Всем охотно объяснял, что чеченский беженец, что прравославный, что ордер ему на эту квартиру дали, а Аську выселили за неуплату, за блядство и за жидомасонство неприкрытое. И так теперь со всеми поступать будут. И это прравильно!

Гости страшно огорчались. Сигизмунд серьезно подозревал, что все они поголовно были греховны абсолютно в том же самом. Еще радовались, что так легко отделались.

Доподлинно выведав об одном гостей, что он — Стасик, Сигизмунд не без удовольствия навешал ему дюлей. Навешал также мокрогубому, выдав себя за чеченского беженца, прравославного и режиссера новой формации. Никто не сопротивлялся. Узурпированное Сигизмундом право сильного разгулялось вовсю.

Выставив напоследок двух тухлоглазых девиц (их пьяный Сигизмунд особо не стращал, просто сказал, что Аська тут больше не живет, а им присоветовал оставить наркоту, блядство и формалистическое искусство), Сигизмунд счел голубцы отработанными. Напоследок протравил тараканов, как и собирался, и с легкой душой поехал домой.

Аська с нетерпением ждала отчета.

— Ну ты, Анастасия, развела зверинец… Вытравил всех. Двоих бил.

— Кого? — жадно спросила Аська.

— Режа твоего… И еще какого-то… мудака. Анастасия! Пить хочу! Чаю дай! Утех хочу! Ящик вруби! И убери ты своего выморочного Гринуэя! И еще чего-то хочу, сам не знаю, чего!

— Женщину? — спросила Аська. И не дожидаясь ответа заорала: — Вика! К роялю! Мужчина требует! Я сегодня не могу!

Пришла Вика, поглядела строго. Сказала:

— Сигизмунд, иди спать.

Уже засыпая, укрытый одеялами и обложенный подушками, Сигизмунд сонно пробурчал:

— Аська, там в сумке военная добыча… трофеи… разберись…

Аська приволокла сумку и тут же вытряхнула на засыпающего Сигизмунда кучу жеваных мелких денег, две бутылки водки, пять пачек мятых сигарет, пакетик «плана» и книги — «Сто лет одиночества», «Мормонскую библию» и прошлогоднее расписание пригородных поездов. Не считая жвачки и пачки презервативов.

— Ну ты, Морж, даешь! Ты просто Стенька Разин какой-то!

Но Сигизмунд уже спал…

* * *

«План» Аська выбросила в канал Грибоедова. Выбросила не спросясь никого, своевольно. Сигизмунд отнесся равнодушно, а Вика неожиданно возмутилась. Сигизмунд даже не думал, что они могут из-за этого так поссориться.

Вика, и без того холеная и гладкая, живя у Сигизмунда, в цивильных условиях, сделалась еще более ухоженной: все время что-то утюжила, застирывала, подкрашивала. Тем более странно было смотреть, как она ярится из-за «травы».

— Ну вот что ты, Анастасия, всюду лезешь! Что ты распоряжаешься? Взяла выбросила. Может, я потянуть хотела? Ты же спросила? Да и вообще это не твоя «трава» была, а Сигизмунда! Чего ты хозяйку-то здесь из себя корчишь?

— Ты, Виктория, заткнись, поняла? Одурела там в своих заграницах! Фиг тебе, а не торчалово… С меня хватит! Насмотрелась!

Аська раскраснелась, ее нешуточно трясло — Сигизмунд ее такой и не видел.

Вика пожала плечами, сказала с подчеркнутым спокойствием:

— Что вы, Анастасия Викторовна, кипеж устроили? Все курят «траву», никто еще от этого не помер.

— Никто больше курить «траву» не будет! — закричала Аська, явно теряя голову. — Еще как помирают! От этого помирают, поняла? Все, хватит! Никто больше не помрет, поняла?

— Да кто здесь помирает-то?

— Да иди ты в жопу! Дурой прикидываешься?

Сигизмунд слушал, обреченно ожидая закономерного финала. Обе сестрицы выжидали — чью сторону он примет. Сигизмунд не вмешивался. Естественно, минут через пятнадцать обе, необъяснимым образом придя к дивному единению, объявили виновным самого Сигизмунда. Теперь уже выходило так, будто он, Морж, спер у Аськи ключи, проник в чужой дом, вел себя как последний жлоб, разгонал хороших людей, отобрал у них деньги, прикупил дури и приперся сюда — всех тут старчивать.

Претерпев несколько минут бессвязные обвинения, Сигизмунд вдруг заорал:

— Молчать! Достали, дуры! У вас есть чем заняться? Идите и занимайтесь!

Вика ушла из дома почти сразу — строгая, подчеркнуто вежливая. Попрощалась, аккуратно затворила за собой дверь. Сказала, что вернется к вечеру.

Аська сорвалась с места минут через сорок. Естественно, не попрощалась. Естественно, хлопнула дверью.

Затем проявилась Наталья. Слава Богу, по телефону.

Телефонная проповедь Натальи на этот раз была превосходно структурирована и имела отчетливо разделяемые части.

Часть первая. Прегрешения Сигизмунда. Их было множество.

Часть вторая. Просьбы Натальи.

Часть третья. Обещания Сигизмунда.

Третья часть предшествующего разговора в подобных случаях составляла материал для части первой последующего телефонного контакта с экс-супругой.