Условия мира состояли в следующем. Раймон должен принести клятву верности королю и Церкви, дать обет в том, что разорит пристанище еретиков в Монсегюре и посулит вознаграждение в две марки серебром каждому, кто доставит еретика, живым или мертвым. Далее он обязуется выплатить монастырям и церквам Романии 10000 марок в качестве возмещения ущерба и, кроме того, пожертвовать 4000 марок на основание католической Академии в Тулузе. Ему было приказано относиться как к друзьям к тем, кто воевал против него во время крестовых походов. Стены Тулузы и тридцати других городов и крепостей должны быть срыты, а королю Франции как своеобразный залог сроком на десять лет передаются еще пять крепостей. Молчаливо принималось, что граф Тулузский лишается всех своих владений. Лишь из милости Людовик Святой оставил ему домены, расположенные на территории бывшего епископства Тулуза, с предписанием, однако, что по смерти графа они должны отойти к дочери Раймона и ее супругу и стать неотъемлемой частью французской короны. Такие области, как герцогство Нарбонн, графства Велэ, Геводан, Вивьер и Лодэв, переходят к королю, а часть маркграфства Прованс на запад от Роны получает в виде имперского лена Церковь. Так Раймон потерял две трети своих земель…

В остальные города Романии, которые прежде, хотя и приносили ленную присягу графам Тулузы, но по существу были независимыми, назначаются королевские сенешали.

Наконец, Раймон обязуется принять решительные меры, чтобы принудить к признанию французского владычества непокорных вассалов, в особенности графа Фуа. Ему тоже пришлось волей-неволей согласиться уже в следующем году на унизительный мир.

Итак, верховное владычество французской короны было распространено на всю Южную Францию. Лувр победил!

Рим же еще не считал, что уже настало время складывать оружие.

Рим всегда полагался на истинную веру и на чудо. Поэтому и крестовый поход против альбигойцев завершился победой, благодаря — в чем все хронисты полностью единодушны — чуду, сотворенному «богом грома» ради его почитателей.

Однажды ночью 1170 г. испанской дворянке Хуане де Аза приснился удивительный сон: будто бы она носит под сердцем собаку, которая затем является на свет Божий с горящим факелом в пасти и предает огню весь мир. Когда же Хуана родила совершенно нормального мальчика, которого при крещении священник нарек именем Доминго (Доминик), его крестной матери также было чудесное видение. Она увидела на челе своего крестника Доминго крутящуюся звезду, своим блеском освещающую весь мир.

Мы уже видели святого Доминика в 1206 г. при Монпелье, где он подбадривал павшего духом папского легата и предупреждал его о необходимости противостоять начавшемуся обращению в еретическую веру. Затем мы заметили его на конференции в Памьере, рядом с рассерженным монахом, который кричал главной еретичке Эсклармонде, что той лучше было бы оставаться при своем веретене и не встревать в теологические диспуты. И, наконец, мы наблюдаем, как он основал монастырь Нотр-Дам в Пруле, неподалеку от Монсегюра, и приступил к поиску неофитов среди альбигойцев. Нам осталось лишь добавить, что его связывала с Симоном де Монфором «набожная дружба» и что однажды, при Лаграфе в окрестностях Каркассона, он отслужил перед крестоносцами мессу на специально построенной платформе, в четырех углах которой уже были устроены костры, предназначенные для сожжения бедняг-еретиков. Мы не будем задаваться вопросом, каким чудесным образом Доминику удалось навербовать монахов в Прульский монастырь, получить высочайшее папское согласие на основание ордена доминиканцев и именем Божьей Матери сделать венок из роз символом постоянного преследования и беспощадного истребления еретиков. Мы только отметим, что он навещал пойманных еретиков почти каждый день, чтобы проповедовать им Священное Евангелие, что народ почитал его как святого и буквально рвал в клочья его одежду, чтобы взять с собой лоскутки и хранить их дома как реликвию. Вслед за его биографом Малуэндой, упомянем также, что именно святой Доминик стал широко известен как основатель инквизиции.

Официально считается, что инквизиция возникла 20 апреля 1233 г., когда папа Григорий IX обнародовал вторую из двух булл, согласно которым доверил преследование еретиков монахам Доминиканского ордена. Из текста обоих папских посланий следовало, что верховный понтифик еще не имел никакого представления о целях грядущего Обновления.

В первой же булле папа обосновывает необходимость уничтожения ереси всеми средствами, для чего нужно поддерживать и усиливать Доминиканский орден. Затем он обращается к епископам со словами: «Мы видим, что вы втянуты в сумятицу мелких дрязг и не в состоянии противиться гнету обстоятельств, берущих над вами верх. Посему мы должны помочь вам справляться с вашей тяжелой ношей и приняли решение о том, чтобы направить монахов-миссионеров против еретиков Франции и сопредельных провинций. И поэтому мы просим, предостерегаем, призываем и приказываем: принимайте этих проповедников дружелюбно, обходитесь с ними достойно, проявляйте к ним благосклонность, оказывайте помощь советом и делом, тем самым помогая им выполнять свой долг».

Вторая булла папы Григория IX была адресована приорам и монахам-миссионерам. В ней говорится о заблудших сынах Церкви, которых все время опекают еретики. Далее папа пишет: «Поэтому вы обладаете всеми необходимыми полномочиями, проповедуйте везде, где это возможно, духовное начало, которое не покидает людей, несмотря на ваши опасения о противодействии со стороны ереси, устраняйте еретические приходы, безотлагательно боритесь с ними и, если это необходимо, призывайте на помощь «Мировую руку»».

Когда Доминиканский орден получил от папского престола указание начать бороться с ересью на юге Франции, то членам этого ордена казалось, что поставленная перед ними задача — выше человеческих сил. Уже в течение многих генераций эта ересь беспрепятственно могла обосноваться там и пустить корни, заняла все ключевые позиции в таких масштабах, что необходимо было систематически воспитывать в духе истинной веры целые романские народы.

Каждому инквизитору внушалось, что проявления роскоши в человеческом быту не должны иметь для него ни малейшего значения, что его первая задача — парализовать ужасом волю людей. Великолепные убранства, помпезные процессии и пышная свита — все это удел прелатов. «Рядовой» же инквизитор постоянно должен был иметь скромный внешний вид, присущий его ордену, и, находясь в пути, довольствоваться в качестве сопровождающих лишь несколькими вооруженными всадниками — для своей защиты и для исполнения своих приказов. За несколько дней до появления в городе или деревне инквизитор ставил в известность о своем запланированном визите местные церковные власти и через них передавал народу свое требование собраться в определенный час на торговой площади. Тому, кто исполнит приказ, обещалось искупление грехов. Тем, кто не придет, грозило отлучение от Церкви.