«Ты опять заходишь слишком далеко, Анна, – слышала она в шелесте ветра. – Оставь эти грезы. Да, он желает тебя, но этого недостаточно, и ты прекрасно знаешь это. Филип Бришар не может любить тебя – Анну Конолли, девчонку, которую случайно застал в своей каюте. Ты не нужна ему со своими проблемами, своим горем и всем прочим. Поезжай в Бостон, Анна, делай то, что тебе велел Мик. Ты должна стать… настоящей леди и занять достойное место в обществе. Вот если Анри сумеет помочь тебе, если Офелия примет тебя в свой дом и ты обретешь права, положенные тебе по наследству, возможно, тогда…»

Анна сомкнула обе створки двери и для надежности закрылась на задвижку. Затем залезла в постель, протянула руку к столику у кровати и убавила фитиль ночника. Какое-то время она лежала без сна, а потом услышала шаги, приближающиеся из галереи. Возле двери шаги стихли, и сквозь тонкие шторы она увидела до боли знакомый силуэт, отраженный лунным светом.

Мужчина поднял руку, словно хотел постучать, но поколебался с минуту и уронил руку. И вскоре Анна снова услышала в галерее его шаги, постепенно затихавшие. Она осталась одна в полутемной комнате.

На следующий день Анри с утра уехал в свою контору. Клодетт отправилась на занятия. Таким образом, Анна завтракала вдвоем с Моникой. Они сидели на задней веранде и за чаем вели беседу. Анна старалась следить за нитью разговора но ее отвлекали посторонние мысли. Интересно, куда подевался второй Бришар? Она должна была непременно выяснить это.

Притворяясь более заинтересованной содержимым своей чашки, нежели мучившим ее вопросом, она сказала как бы невзначай:

– Филип тоже куда-то уехал?

– Нет, пошел a l’ecole.[16]За садом у нас есть небольшой домик, старая детская школа. Филип сказал, что давно не занимался ревизией. Иногда на него нападает страсть к бухгалтерии. – Моника улыбнулась Анне. – Не хотите ли проведать его? Я уверена, он будет рад сделать перерыв.

– Мне неловко его беспокоить, если он занят.

Моника многозначительно вскинула указательный пальчик, осененная важной мыслью.

– Как это я не подумала! Вы даже сделаете мне небольшое одолжение. Почему бы вам не отнести ему этот легкий завтрак? – Моника завернула в льняную салфетку бутерброд с ветчиной и пирожное. – Надо знать моего сына, – сказала она протягивая Анне сверток. – Он может умчаться спозаранок без крошки во рту и не вспомнить до конца дня. А теперь у Филипа будет чем заморить червячка. И мне так спокойнее.

Анна кивнула и взяла салфетку.

– В таком случае я с удовольствием исполню ваше желание. Как, вы сказали, найти школу?

– Вы увидите ее сразу за садом, cherie. Только идите все время по мощеной дорожке, не то заблудитесь в лабиринте падуба. L’ecole стоит прямо в маленькой рощице. Это небольшое здание среди апельсиновых и сливовых деревьев, его невозможно пропустить.

Анна прошла по территории сада, обнесенного железной решеткой, и через заднюю калитку ступила в рощу. Фруктовые деревья с блестящей листвой и белыми цветами источали дивный аромат. За мощными ветвями Анна поначалу не заметила никакой школы, но, сделав еще несколько шагов, увидела необычный шестигранник из белого камня. Школа уютно расположилась на расчищенной площадке, устланной бледно-лиловым миртом и окруженной цветущими тюльпанами. Двухэтажное здание заканчивалось башенкой с отходящей от нее миниатюрной дорожкой для смотрителя. Восхитительное сооружение, крытое дранкой из кедра, напоминало сказочный домик.

Единственная дверь была открыта, так же как и зеленые ставни на окнах обоих этажей. Анна потихоньку приблизилась к дому и стала внимательно изучать его со всех шести сторон, поочередно подходя к каждому окну и заглядывая внутрь. В центре комнаты на первом этаже стояли три рабочих стола разной величины, сообразно целевому назначению и возрасту учеников. Все стены были завешаны полками, заполненными грифельными досками, бумагами и множеством книг.

«Какая замечательная школа», – подумала Анна. Она представила, как дети Клода и Моники Бришаров сидели за этими партами, выполняя задания под наблюдением своего учителя. Оставалось только дивиться, как им удавалось не отвлекаться на птиц, щебечущих так близко от окон. Как можно корпеть над тетрадками или сосредоточиться на чем-то, когда апельсиновые деревья своими благоухающими ветвями заглядывают прямо в комнату, когда в воздухе плавает цветочный аромат, разносимый весенним ветром?

Анна уже наполовину обошла здание, когда через заднее окошко увидела Филипа. Он сидел с подвернутыми до локтей рукавами за большим столом, несомненно, предназначавшимся для учителя, и просматривал какие-то бумаги. Его рука одновременно писала что-то на широкой доске. Склонившись над стопкой исписанных листков, он казалось, целиком ушел в работу. Солнечные лучи, струившиеся сквозь распахнутые окна, падали на истершуюся деревянную поверхность и тонкие волоски у него на руках, придавая им золотистый оттенок.

Анна покрутилась вокруг ставней, заглядывая в комнату, но не обнаруживая своего присутствия. Она позволила своему воображению совершить короткий экскурс в прошлое, пробуя нарисовать Филипа в детстве. Она попыталась представить, как он выглядел за одной из маленьких парт вместо этого широкого стола, занимаемого в ту пору учителем, однако с подстановкой образов что-то не ладилось, она видела только теперешнего Филипа, сильного, красивого и умного, с сосредоточенно сдвинутыми бровями. Ей было трудно заменить его фигуркой мальчугана в тот миг, когда в ее глазах он являлся олицетворением сильного мужчины – мужчины до мозга костей.

– Нехорошо, Анна, – послышался низкий рокочущий голос из глубины дома. – Мне казалось, вы не одобряете, когда кто-то шныряет под окнами или дверьми и шпионит за другими.

Она с испуганным возгласом отскочила от окна. Рука Филипа прекратила движение и повисла в воздухе над доской, но голова осталась в прежнем наклоненном положении.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросила Анна.

Филип поднял глаза и лукаво усмехнулся.

– Я провел в этой комнате столько часов, что поневоле стал сыщиком. За это время я научился различать движения самых крошечных тварей за окнами, а вы, Анна, создаете шума больше, чем весенний мотылек или бурундук.

– Да, вы намного даровитее меня, – сказала она, снова подойдя к окну и склоняясь через деревянный подоконник. – Больше я и помыслить не посмею ни о каком шпионстве.

– Вы пришли навестить меня? – спросил Филип.

– Мне сказали, что здесь учится Клодетт, – уклончиво ответила Анна.

– Вам верно сказали. Но сегодня уроки закончились раньше, и я отправил ее учителя домой. А Клодетт ускакала к подружке, на соседнюю плантацию.

– Понятно. Жаль, что я ее не застала. О, я принесла вам кое-что от вашей матушки. Она решила, что вы проголодались. – Анна протянула ему салфетку с завтраком.