Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Верни детей, скотина! Тебя даже посадить не успеют, потому что я тебя убью.
Не ожидавший нападения Аркадий нечленораздельно хрюкнул и присел, испытывая, судя по всему, довольно сильную боль.
– Наташа, Наташа, успокойся, что ты делаешь. – Таганцев бежал к жене со всех ног, подскочил, стал отдирать ее руки от клюшкинской шевелюры. У того искры сыпались из глаз. Присев, он крутился волчком, жалобно завывая от боли.
– Пусти меня. Какие дети? Ненормальная!
– Сеня и Лара, вы с братом их похитили! – продолжала кричать Натка. Отпускать жертву она явно не собиралась.
От будки бежали два охранника. Костя двинулся им наперерез, выхватил из кармана удостоверение.
– Всем стоять. Майор Таганцев. Я сам разберусь.
В этот момент калитка в металлических воротах, ведущих на территорию комплекса, открылась, и в ней появились мальчик и девочка, Сеня и Лара, мирно беседующие о чем-то своем. При виде живописной картины, состоящей из вою– щего от боли Аркадия Клюшкина, неистовствующей Натки, растерянных охранников, Таганцева с удостоверением и стоящей столбом Варвары Ивановны, они сначала остановились, а потом со всех ног бросились к ним.
– Мама!
– Бабушка!
– Арсений! – Это строго вскричал Таганцев.
– Ларочка! – со слезами кинулась к невредимой внучке Варвара Ивановна.
– Да отпустите вы меня! – в который раз взвыл Клюшкин.
Натка наконец разжала руки, чувствуя на ладони прилипший клок вырванных волос.
– Так, значит, вы их не похищали?
– Разумеется, нет. – Клюшкин распрямился и схватился за свою многострадальную голову. Лицо его жалобно сморщилось. – Как вам вообще подобная чушь могла в голову прийти?
– Арсений, где вы были? – Голос Таганцева не предвещал проказникам ничего хорошего.
Сенька опасливо посмотрел на него.
– В кафе «Мороженое» в соседнем квартале. Лара сказала, что они с подругами иногда туда заходят после школы. Вот мы и решили сходить.
– Но вы же отправились в бассейн! – завопила Натка.
Теперь Сеня сделал шаг в сторону от нее, видимо, прикидывая, что Таганцев менее опасен, чем перепуганная мать.
– Лара сказала, что не хочет сегодня плавать. Зато хочет мороженого, и я решил, что должен сделать так, как желает моя дама, – пояснил Сенька. – Какая вам разница, плаваем мы или мороженое едим?
– Никакой, если бы вы нас предупредили! – снова завопила Натка.
– Мы не могли предупредить, у нас телефонов с собой нет, – покаянно сказал Сеня, осознав, что их поступок привел совсем не к тем последствиям, которых они ожидали. – Мы думали, что успеем вернуться к нужному времени, но задержались, потому что там собака была смешная. Щеночек совсем. И ее хозяин разрешил нам с ней немного поиграть.
– Немного? Уже больше часа прошло с того момента, как вы должны были вернуться. Вы вообще понимали, что мы можем волноваться? Вы вообще думаете о ком-нибудь, кроме себя? Ладно я, а если бы Варваре Ивановне плохо стало? И Костю я с работы сдернула. Ему больше делать нечего, как тебя постоянно искать. Арсений! Мы же договаривались, кажется, что ты так больше поступать не будешь!
– Мам, ну, мы не специально. – Нижняя губа Сеньки начала подозрительно кривиться. Мальчишка еле-еле сдерживал слезы, но все-таки крепился, не желая выглядеть слабаком в глазах своей маленькой подружки. – Мы виноваты, конечно. Точнее, я виноват, потому что я – старший и я – мужчина. Мы время не рассчитали. Мама, Варвара Ивановна, простите нас, пожалуйста. Мы больше так не будем.
– Баааб, – просительно протянула Лара.
Карпенко махнула рукой и обняла внучку, поцеловала в макушку.
– Ладно, чего с вас взять. Но мы действительно ужасно перепугались, что с вами что-то случилось. Лара, пообещай, что больше никогда никуда не уйдешь без спроса. Даже на десять минут.
– Обещаю.
– Тогда пошли домой. Я там газ под супом не выключила. Не хватало еще пожар устроить.
– И мы пошли. – Натка подтолкнула сына в спину, но тут же, не выдержав, всхлипнула и прижала его к себе. – Ужас, как ты меня напугал.
– Мин-н-нуточку, – провозгласил Клюшкин. – А со мной как же? Это статья, между прочим. Эта ненормальная при свидетелях на меня напала, нанеся телесные повреждения. Из личной неприязни. А еще до этого жене моей угрожала в детском саду. С этим что будем делать?
Значит, заведующая частным детсадом была женой именно Аркадию.
– Ладно, мужик, – начал Таганцев примирительно. – Ты что, сам не отец, что ли. Видишь, бабы перенервничали из-за того, что шмакодявки пропали в неизвестном направлении. Я за свою жену у тебя прощения прошу, а волосы снова вырастут. Не зубы. Если же хочешь заяву накатать, то можешь, конечно. Только как юрист предупреждаю, что умышленное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью ты не докажешь. Действовала она в состоянии аффекта. Так что дело не выгорит. Или тебе денег надо?
– Да провалитесь вы. – Клюшкин сплюнул себе под ноги. – Желательно оба. Переехали же в наш дом, на нашу же голову. Не нужны мне ваши деньги. Не нужны. Чего с вас взять-то, с нищебродов?
Что ж, о том, что Костя был тем самым человеком, который закрыл уголовное дело против Занозина, подчиненный последнего Клюшкин не знал. Ладно, так и запишем.
– Еще раз прости, мужик, – миролюбиво продолжил Таганцев, сдерживаясь. – Все, расходимся. Представление окончено.
– Да пошел ты!
Снова поднявшись по ступенькам крыльца, Аркадий скрылся в офисе и с грохотом захлопнул за собой дверь.
* * *
До отпуска оставалось пять дней, за которые предстояло свернуть гору дел. И это я сейчас не про работу, которой, как всегда, перед отпуском было особенно много. Для того чтобы максимально загрузить голову и не думать о своей рухнувшей жизни, я поставила нам с Димой задачу максимально отписать все решения по рассмотренным делам, а потому из нашего кабинета мы с ним редко уходили раньше десяти-одиннадцати часов вечера.
Помощник мой не жаловался, несмотря на то, что дома его ждала беременная и оттого очень капризная Женя. Дима уходил в отпуск одновременно со мной, и они с Женей планировали провести его в загородном доме Диминых родителей на берегу тихого прекрасного лесного озера, так что он был готов на все, лишь бы в отпуске не отвлекаться на скучные бумаги и неотложные дела.
Что я буду делать в отпуске, я понятия не имела и очень страшилась предстоящего безделья, когда занимать голову будет нечем. И тем не менее решала насущную задачу не думать ни
