— Не получилось ни хрена, — недовольно проговорил вошедший. — Не смог я договориться с Бочарой! Он в ярости — Псих у него дочь похитил. Говорит, поймаю — шкуру спущу! — Усевшись в большое кресло, взглянул на детину. — А ты, Арсентий, как? Договорился с Тонькой?

— Она просит Нинель завалить, — жуя жвачку, прогудел загорелый. — Мол, Дьячкова под себя все гребет. А с ней сейчас насчет Психа базарить — дохлый номер. Ей самой он нужен.

— К тому же, убрав ее, мы наверняка будем иметь неприятности, — поморщился усатый крепыш. — Она все-таки дочь Старика. И почти все приняли ее…

— Да и хрен на всех! — запальчиво крикнул третий, худой брюнет с длинными кудрями. — Замочим сучку! И под свой контроль все ее дела!

— Не получится, — не согласился усатый. — Старика нам простили, потому что он всем поперек дороги становился. И чужим, и своим. А Нинель умную политику повела. Небольшой процент с прибыли берет. Все довольны и делают себе бабки. Она всем делягам в кайф. И охрану им обеспечивает, и деньги делать не мешает.

— Да ты, Иван, испугался, что ли? — закричал кудрявый. — Лично я всех в гробу видел!

— Сашко! — строго оборвал его Тарас. — Иван прав. Если мы убьем Нинель, это война! А она нам не нужна. И не потому, что не сможем справиться. Мусорам только повод дай! Они нам враз пресс устроят.

— Так, может, простить Психу смерть Гришки?! — закричал, срываясь на визг, Сашко.

— Никто про это не говорит, — зло одернул его Арсентий. — Но и дуром тоже лезть не дело. Лично я считаю, что с Нинель можно договориться. Она сама за ним охотится. Предложить свою помощь. Когда получит с него то, что хочет, мы свое предъявим.

— Ус тоже Психом интересуется, — напомнил всем Иван. — Можно и с ним об этом поговорить. Он наверняка послал людей в Киров.

— Я говорил: надо было Психа в крытой мочить! — снова заорал Сашко.

— Чужими руками за брата мстить? — зло спросил Арсентий. — Он поэтому и живой пока, что мы сами должны из него кишки выпустить.

— Черт возьми! — воскликнул усатый. Братья удивленно уставились на него. — Сажина в Москве. Вот где надо Психа ждать.

— Думаешь, он пройдет боевиков Бочары? — недоверчиво спросил Арсентий. — Ведь у того ребята — не балуй! Ментов Псих, может, и проскочит, а вот Бочару… — он с сожалением вздохнул, — навряд ли.

— Тогда надо послать наших людей в Киров! — предложил Сашко.

— И начать войну с Гольских? — насмешливо поинтересовался Иван. — Или ты забыл, как мы его товар в Горьком перехватили? Так он напомнит!

— В общем, так, — решил Тарас. — Ты, Ваня, — он посмотрел на усатого, — съездишь к Нинель. Узнаешь, что она по договору насчет Психа думает. А ты, — Тарас взглянул на Арсентия, — встретишься с Усом. И постарайся договориться с ним.

— А если и там, и там голяк? — нетерпеливо спросил Сашко.

— Тогда и думать будем! — не терпящим возражения тоном проговорил Тарас.

Нина вошла в спальню и сердито посмотрела на дверь в соседнюю комнату, из-за которой слышались громкие крики и почти непрерывная стрельба. «Боевики смотрит, шлюха!» — зло прошептала она. Дьячкова была недовольна. Сегодня она разговаривала с людьми отца. И поняла: ее приняли не все. И, пусть немногие, дельцы теневого бизнеса предпочли ей Спицину. Но делить деньги, а следовательно, и власть ни та, ни другая не хотели. Раздевшись, Нина подошла к широкой кровати. Включила настольную лампу, взяла толстый журнал и легла. В соседней комнате, как нарочно, увеличили звук. Она порывисто вскочила. Взяла сигарету. Длинная пулеметная очередь из соседней комнаты как бы подтолкнула ее к двери. Нина распахнула ее и вбежала в большую, обвешанную коврами комнату. Совершенно голая, как и она, Тоня, лежа на кровати, лениво потягивала через соломинку какой-то напиток. Подбежав к стоявшему на высокой подставке телевизору, Дьячкова с силой ткнула пальцем в выключатель.

— Какого черта?! — вскакивая, заорала блондинка.

— Выметайся отсюда, шлюха! — угрожающе шагнула к ней Нина.

Уперев руки в крутые изгибы сильных бедер, та издевательски засмеялась. Дьячкова бросилась к ней. Сильная пощечина как бы выключила смех. Тоня ответила тем же. Сжав кулаки, обе кинулись вперед. Удары женщин были несильными, да и неточными. Отбив себе кулаки, они сцепились. Пытаясь повалить одна другую, делая подсечки и уходя от них, женщины закружили по комнате. Отсутствие одежды не позволяло бороться в полной мере, а разойтись не давала горевшая в глазах обеих злоба. Загремел опрокинутый стол. Завизжав, обе пустили в ход длинные ногти. Обнаженные тела и руки покрылись кровоточащими царапинами.

Женщины ухватили друг друга за волосы. Попавший им под ноги небольшой раскладной стульчик со звоном отлетел в сторону. Споткнувшись о задравшийся край ковра, они упали и, обхватившись, покатились. Скользкие от крови тела, равные силы и знание борьбы не позволяли кому-то удержать противницу внизу. Их сплетенные ноги задели подставку под телевизором. Телевизор качнулся, но устоял. Рыча, иногда вскрикивая от боли, женщины продолжали бороться. На какое-то мгновение их разъединил упавший со стола магнитофон. Они вскочили. Обхватившись руками, плотно прижавшись, несколько секунд они боролись стоя. Затем, не разжимая рук, повалились вправо и, подмяв картонную коробку с видеокассетами, по пояс ввалились под подставку, на которой стоял телевизор. Пытаясь вырвать плечи из тесного пространства, они отчаянно дергались. Подставка покачнулась и наклонилась. Телевизор полетел вниз. Отчаянный вопль двух женских голосов и грохот рухнувшего телевизора слились воедино.

Положив трубку, Катя несколько минут сидела неподвижно, потом встала. Нервно закурила и подошла к окну. «Если бы я знала об этом тогда, — прошептала она. — А ведь ты прав, я именно так и сделаю».

В комнату неслышно вошел Киборг. Услышав голос, удивленно осмотрелся. Подошел к Кате:

— Что с тобой? — заботливо спросил он. — С кем ты разговариваешь?

— С собой, — быстро ответила она. Киборг удивленно хмыкнул:

— Да? Но раньше я не замечал этого за тобой.

— Раньше я была дурой, — вполне серьезно сказала женщина. — И только сейчас это поняла. — Обняв его мускулистую шею, она чмокнула бритую голову. — А почему ты сбриваешь волосы?

— Я Киборг. — Легкая улыбка промелькнула на его тонких губах.

— Не обижайся, — улыбаясь, попросила Катя. — Но почему тебя так называют? Я думала, такие клички себе берут мальчишки. Но ты взрослый мужчина. И вдруг — Киборг?

— Я в детстве воспитывался у своего деда на Памире. Он был ламой. Долгое время жил в Тибете. Дед умел многое, — Тепло воспоминаний согрело его всегда холодные, жестокие глаза. — Он мог лечить почти все болезни, знал травы. Я не помню своих родителей. По-моему, их вообще у меня не было.

— Миша, — увидев как-то внезапно затвердевшее лицо Киборга, испугалась Сажина.