Фемур улыбнулся Каролине.

— Пошли, — сказал он и добавил про себя: «А Триш Магуайр пускай идет к черту».

Триш сидела на своем любимом стуле в «Эль-Вино» и слушала Фила Редстоуна, покорно принимая на себя всю силу его негодования. Она не удивлялась реакции Редстоуна и ни в чем его не винила, отчего ситуация становилась еще мучительнее. В дополнение ко всему у Триш по-прежнему было такое чувство, будто ей предстоит снять не менее трех слоев собственной кожи. Надо забыть об убийстве Малкольма Чейза, побороть собственные страхи и, наконец, успокоить Редстоуна. В противном случае ей не удастся держать себя в руках столько времени, сколько потребуется, чтобы вытянуть из Фила хоть какую-то полезную информацию.

Триш заказала бутылку дорогого бургундского и наблюдала за тем, как Редстоун опустошил два бокала подряд до того, как она успела приступить к первому. Долив Филу вина, Триш воспользовалась паузой в его гневной филиппике:

— Поверь мне. Фил, я взялась за дело Деборы Гибберт не для того, чтобы доказать твою некомпетентность.

— Разве? Тогда для чего? Я помню, как ты разозлилась на меня два года назад из-за того дела об убийстве ребенка. Ты пытаешься отомстить мне? Я прав?

— Господи! Ну конечно, нет!

«Хотя тогда я и правда здорово на тебя разозлилась, — подумала Триш. — После того как мы вышли из зала суда, я в течение целого часа считала, что если маньяк-педофил убьет еще кого-нибудь, то виноват будешь только ты. Ведь это ты разрушил все доводы обвинения и выпустил убийцу на свободу».

— Я профессионал, — продолжала она. — Я понимаю, в суде случается всякое. В том, что ты делал на том процессе, не было ничего личного. В моих нынешних действиях тоже ничего личного нет.

— То было самое обычное дело, — заявил Редстоун, глотая изумительное, благоухающее малиной вино так, словно это дешевое пойло.

Триш тоже сделала маленький глоток и подождала, пока его вкус — богатый, солнечный и на удивление утонченный — не обволочет всю полость рта и не раскроется полностью.

— Сейчас все по-другому, — продолжал Фил. — Сейчас ты собралась публично выставить меня на посмешище ради того, чтобы поднять свой собственный авторитет.

— Неправда, — сказала Триш, чувствуя себя старой, умудренной опытом тетушкой, которая беседуете бестолковым племянником. — Перестань, Фил. Хватит обвинять меня бог знает в чем. Я преследую совершенно иные цели. Понимаешь, все, кто знал о деле Деборы Гибберт с самого начала, считали твою подзащитную бессердечной стервой, которая мстила старому, больному отцу за какие-то воображаемые детские обиды. Продюсеры фильма хотят разрушить это предубеждение. То, что Малкольм Чейз погиб, делает…

— Ты хочешь сказать, Чейз собирался участвовать в этом твоем цирковом представлении?

Триш с трудом, но проглотила оскорбительный выпад.

— Да, собирался, хотя я не назвала бы это представлением, тем более цирковым. Его смерть очень сильно расстроила Деб, и не только из-за фильма.

Заметив, как Редстоун удивлен — или даже шокирован, — Триш вкратце объяснила ему положение вещей и спросила:

— Ты когда-нибудь с ним встречался?

Фил, все еще очень обеспокоенный, отрицательно покачал головой.

— Ты рассказала об их отношениях полиции?

— Конечно, рассказала.

— Ну и что? Они считают, тут есть какая-то связь?

— Нет. Ко мне отнеслись, как к аффектированной девчонке, которая даром тратит их драгоценное время.

Фил откинулся на спинку стула и, облегченно вздохнув, вытянул ноги.

— Однако я все равно считаю, что связь есть, — сказала Триш и заметила, как на ногах у Редстоуна, под гладкой тканью его черных брюк, напряглись мускулы.

— Понимаю. Это было бы очень выгодно для тебя. — Фил натянуто улыбнулся. — Только я слишком высоко ценю тебя, чтобы предположить, будто ты способна выдвинуть настолько смехотворное предположение всерьез.

— Я очень польщена столь высокой оценкой. Разумеется, я могу ошибаться. В любом случае, прежде чем приступать к съемкам фильма, нам придется найти ответы на огромное количество вопросов.

— Ну неужели ты думаешь, что найдется хоть один телеканал, который захочет купить историю об обычном бытовом убийстве, если в фильме не будет участвовать такая знаменитость, как Малкольм Чейз? Я знаю, Триш, что дела у тебя идут неплохо, но не настолько же.

— Со смертью Чейза история Деборы не стала менее интересной, — холодно ответила Триш, не желая доставить Филу удовольствие и показать, что она поняла его оскорбительный намек. — Ни в чем не повинная женщина сидит в тюрьме и отбывает пожизненный срок за убийство, которого не совершала.

— Ладно, ладно. Задавай свои вопросы. — Фил передернул плечами. — Вряд ли я смогу рассказать тебе хоть что-нибудь полезное.

Триш сделала еще глоток и постаралась на секунду сосредоточиться только на вкусе вина.

— В суде адвокат не обязан доказывать, что его клиент невиновен, поэтому ты ничего доказывать и не стал, — начала Триш.

Фил одобрительно кивнул, словно признавая, что она оказалась сообразительнее, чем он предполагал поначалу. «Высокомерный придурок», — подумала Триш и продолжила:

— Тебе надо было сделать только одно — показать, что обвинение не смогло предоставить доказательства виновности твоей клиентки. Я понимаю, почему ты выбрал именно такую тактику.

— И на том спасибо.

Редстоун внимательно смотрел в свой бокал, и Триш не могла видеть глаз собеседника.

— Однако фильм будет сделан совсем по иному принципу. Он призван подтвердить, что Дебора Гибберт не должна сидеть в тюрьме, поэтому мы попытаемся доказать ее невиновность. В общем, в фильме все будет совсем не так, как в суде.

— Это я понимаю, — сказал Редстоун. — Просто не могу свыкнуться с мыслью, что один из моих коллег по адвокатуре собирается публично критиковать мою работу.

— Если честно, мне бы это тоже не понравилось, — ответила Триш. — Особенно если бы я сама верила в виновность своей клиентки и считала, что она получает по заслугам.

Фил Редстоун хотел было улыбнуться, но как только до него дошел смысл сказанного, улыбку как ветром сдуло. В глазах у Фила вспыхнуло что-то, похожее на искорки, от которых при невнимательности мог заняться целый пожар.

— Я права? — спросила Триш.

На сей раз она решила проявить настойчивость, потому что, во-первых, считала раздражительность Фила проявлением непрофессионализма, а во-вторых, не любила, когда первоклассное вино хлещут, как простую воду.

— Откровенно говоря, я изрядно подзабыл то дело, — ответил Фил с видом беззастенчивого лгуна.

Теперь Триш понимала, почему Дебора так невзлюбила Редстоуна, а Анна так хотела обнародовать и осудить все его ошибки.