составляем букет. Мы сохраняем конфиденциальность наших клиентов, но вряд ли выйдет какой-нибудь вред, если я вам скажу, что джентльмен, приславший вам далии, выбрал их сразу. Я спросила, неужели это его любимые цветы, и он ответил, что затрудняется ответить, но что они такие же прекрасные и неповторимые, как женщина, которой он их посылает.

У меня сладко затрепетало сердце. Только Вестон Локвуд умел заставить мои эмоции метаться, как шарик для пинг-понга. Позавчера ночь была замечательной – красивой, душевной и очень удовлетворительной физически, но утром Вестон опять спрятался в свою раковину. Правда, мы много говорили о Кэролайн, что для него нелегко, поэтому я списала его замкнутость на подавленное настроение.

Вскоре доставили розы от Лиэма, а доставки цветов от Вестона я так и не дождалась. А потом был занятный старикан мистер Торн. Кто он? Интересная динамика намечается…

Я улыбнулась флористке, окончательно перестав что-либо понимать:

– Спасибо, вы мне очень помогли.

Едва выйдя на улицу, я начала писать Вестону сообщение насчет цветов, но почувствовала, что мне нужно видеть его лицо, когда я буду спрашивать о двух доставках. Поэтому я отправила короткое неопределенное смс:

«Нужно обсудить вопрос с доставкой. Ты свободен?»

Когда я уже купила себе салатик и шла обратно в отель, телефон пискнул – пришел ответ:

«Я во Флориде. По телефону сможем?»

Что?!

«Когда ты успел улететь во Флориду?»

«Утром».

Почему-то мне стало обидно, что он меня не предупредил. Может, у него что-то случилось и пришлось спешно срываться? Я знала, что во Флориде у Вестона живет дед – на противоположном побережье от моего деда.

«У тебя все в порядке?»

«Да, все прекрасно».

Я колебалась, спросить или нет, почему тогда Вестон мне ни слова не сказал. Даже если отставить в сторону личные отношения, мы вообще-то вместе управляем отелем, и предупреждать было бы очень кстати. Но выяснять отношения посредством смс было неудобно, и я решила дождаться личной встречи, отложив разговор про цветы.

«Ладно, это может подождать. Позвони, когда вернешься».

* * *

Прошло два дня, а от Вестона не было ни слуху ни духу. Дверь его кабинета оставалась закрытой, и он не звонил сообщить, что прилетает. Скарлетт утром улетела в Лондон, и я практически целый день посвятила нашим юристам и аудиторам, окончательно согласовав список активов, еще подлежавших оценке. До нашего предложения миноритарию осталось три недели.

В семь часов я спустилась переговорить с администратором, так как у Луиса сегодня был выходной. В это время курьер доставил сверток, и я услышала, как наш посыльный сказал на ресепшене:

– Я пойду отнесу это мистеру Локвуду. Если меня будут спрашивать, я вернусь через пять минут.

Девушка за стойкой кивнула:

– Давай, я пригляжу за твоими вызовами.

Я вмешалась:

– Мистера Локвуда нет в городе, но у него есть почтовая ячейка в офисе управляющего.

– Как, он опять уехал? – удивилась служащая. – Я видела его несколько часов назад.

– Вы сегодня видели Вестона?!

– Да, он вошел в отель в одиннадцать утра с чемоданом.

Что за черт? Так он вернулся? Тогда где его носит целый день и почему он мне не позвонил?

Я с усилием улыбнулась и протянула руку за свертком:

– Позвольте, я это отнесу. Я не знала, что мистер Локвуд у себя, а мне нужно отдать ему отчеты.

Поднимаясь на восьмой этаж, я еле сдерживалась. Да что с ним не так? Если Вестон решил дать обратный ход, это одно, но я писала, что у меня деловой вопрос, а у него даже не хватило совести сообщить, что он уже прилетел?!

Подойдя к двери, я глубоко вздохнула и постучала. На этаже было тихо, в номере Вестона тоже. Может, на ресепшене ошиблись? Подождав, я пошла обратно к лифту со свертком. Но когда серебристые дверцы раздвинулись, угадайте, кто стоял в кабине?

– Вернулся? – съязвила я.

Вестон вышел из лифта.

– Ты что-то хотела?

– Ты утром прилетел?

– Ближе к обеду, около двенадцати часов.

– И где ты был?

– Во Флориде, я тебе уже говорил.

– Нет, я про сегодняшний день. Я приходила к твоему кабинету – дверь была заперта.

Он отвел глаза.

– У меня много работы, вот я и закрылся.

Я прищурилась:

– Я думала, ты мне позвонишь, когда доберешься.

Вестон по-прежнему не смотрел на меня.

– Разве я должен был позвонить?

– Конечно. Вспомни, позавчера я тебе написала, что хочу обсудить проблему с доставкой.

Дверцы соседнего лифта со звоночком открылись, и горничная вывезла свою тележку. Мы поздоровались. Горничная подошла к третьему от лифта номеру, распахнула дверь и подперла ее тележкой.

Я смотрела на Вестона в ожидании ответа.

Он пожал плечами.

– Забыл, наверное. А что случилось?

Горничная вошла и сразу вернулась в коридор, вынеся постельное белье и пакет с мусором. Я не хотела вести разговор у лифтов.

– Нельзя ли продолжить беседу в твоем номере?

Вестон словно бы замялся, но кивнул. В неловком молчании мы вместе вошли к нему в номер. Я не понимала, в чем дело, но уже не сомневалась – что-то стряслось.

Мне сразу бросился в глаза огромный букет на письменном столе. Он так и лежал завернутым в бумагу, усеянную логотипами «Парк флорист».

– Цветочки? – я изогнула бровь. – Ты обзавелся тайным воздыхателем?

Вестон подошел к мини-бару и взял бутылку воды.

– Я… гм… перед отъездом взялся отнести их постоялице, но она уже выписалась. Я опаздывал и оставил цветы здесь. Надо их выбросить.

– Да что ты, какая жалость! Что за цветы?

Одно я узнала о Вестоне наверняка: лгун из него никакой. Он не мог смотреть мне в глаза, громоздя одну выдумку на другую.

– Не знаю, я не смотрел.

Я не сводила с него взгляда, пока он не поднял глаза:

– Что?

– Ничего. Жаль выбрасывать прекрасный букет – может, он мне понравится, я люблю цветы. – Издеваясь над ним, я получала истинное удовольствие, поэтому добавила: – Кроме далий. У меня на них аллергия, да и вообще…

Вестон опустил взгляд, но тут же снова взглянул мне в глаза. Я так и видела, как у него в голове крутятся колесики.

– Только на далии? – осторожно спросил он.

Я улыбнулась – весело, но не без лукавства, окончательно его смутив.

– Ага. Хуже всего сорт «Ежевичная пульсация» – чихаю без остановки.

И без того прищуренные глаза Вестона превратились в щелки. Улыбнувшись еще лучезарнее, я решила идти до конца. Подойдя к цветам, я потрогала карточку, приколотую к бумаге:

– Неужели даже открытку не