— Ну что вы, Дэвид! Конечно, нет. Но мы должны иметь возможность защитить как свой город, так и морские пути.

— И какова же ваша конечная цель, генерал Филдинг?

— Мировое господство, разумеется. — И он устремил на меня внимательный взгляд, оценивая реакцию. Ни один мускул на моем лице не дрогнул. Генерал широко улыбнулся, шрамы вокруг невидящего глаза побелели еще сильнее.

— Или, если быть более точным, — продолжил он, — наша конечная цель — восстановление мирового господства. Для всех нас. Для человечества. Мы должны стереть с лица земли истинного врага.

— Триффидов?

Он молча кивнул.

— Но это ведь более чем грандиозная задача.

— У меня есть оружие, Дэвид. Великолепное оружие!

— Атомная бомба?

— Это добро у нас, понятное дело, имеется, — решительно произнес генерал. — Но это, если можно так выразиться, слишком грубое средство. И слишком грязное. Какой смысл в том, чтобы сжечь триффидов и получить взамен миллионы акров радиоактивных земель? Нет, я говорю об ином оружии. Об оружии, так сказать, абсолютном. Это самое древнее и самое мощное оружие из всего того, что есть на нашей планете. — Он сурово улыбнулся и склонил голову, предоставив мне возможность строить догадки.

— Весьма заинтригован, — сказал я. — Полагаю, это просто потрясающее оружие.

— Вот именно. — Он наклонился ко мне, наслаждаясь моментом. — Это оружие — Человек! Или вернее — люди. Не дюжина и даже не тысяча. Миллионы и миллионы мужчин и женщин! — Генерал произнес эти слова с энтузиазмом, но чуть приглушенно. — Представьте, — продолжал он, — что этот город превращен в гигантскую фабрику. Если вы спросите, что эта фабрика производит, я отвечу. Она производит людей!

— Значит, люди — и есть ваше секретное оружие?

— Именно. Взгляните на Нью-Йорк. Население возрастает такими темпами, что грядет демографический взрыв. — Мне показалось, что его желтый глаз засиял собственным светом. — Через десять лет численность населения возрастет настолько, что даже такой огромный город, как Нью-Йорк, не сможет вместить всех. Границы рухнут, и люди начнут растекаться по округе, втаптывая триффидов в грязь, чего те, собственно, и заслуживают.

— А вы не опасаетесь, что для такого количества людей не хватит пищевых ресурсов?

— Что же, угроза голода — дополнительный хлыст, чтобы погнать людей на триффидов.

— Однако мне представляется, что более медленное, постепенное вытеснение триффидов будет более безоп…

— К дьяволу безопасность, молодой человек! Это — война. Война людей с триффидами. Жизни против смерти. Конечно, мы понесем потери, но, имея огромный резерв живой силы, сможем их мгновенно возместить. На место одного павшего в борьбе с триффидами встанут трое новых бойцов.

— Но на увеличение численности населения до такого уровня потребуется очень много лет.

— Именно поэтому мы и поставили процесс рождения детей на индустриальную основу, — сказал генерал. — Перенесли технологии массового производства в сферу деторождения. В современных условиях мы не имеем права позволить женщине тратить девять месяцев на производство единственного ребенка.

— Неужели вы хотите сказать, что женщины должны производить на свет целый помет, наподобие животных?

— Вы назвали подобное рождение пометом, что звучит оскорбительно. Мы же именуем его щедростью.

— Но каким образом вы находите женщин, способных по команде произвести двойню?

— Речь идет не о двойне. Нормой у нас является тройня или даже четверня. И так было последние двадцать лет. Женщинам, чтобы повысить фертильность, дают специальные препараты. Поэтому они и приносят нам одновременно трех, четырех или даже пятерых младенцев.

Я начинал ощущать некоторое беспокойство, и по мере того как генерал говорил, это беспокойство возрастало. Слушать о том, как женщина низведена до роли курицы-несушки, было, мягко говоря, противно. Особенно учитывая то, что об этом говорилось с восторгом и гордостью. Позолота с этого сверкающего общества осыпалась прямо на глазах.

— Кроме того, — вдохновенно продолжал генерал, — рожающие женщины избавлены от утомительной и неблагодарной обязанности воспитания детей. Это занятие поручено женщинам изначально неспособным к деторождению или утратившим эту способность по возрасту. — Генерал внимательно посмотрел на меня своим рабочим глазом и, заметив замешательство, добавил: — Как я вижу, вы не очень одобряете наш метод. В то же время я слышал, что у вас имеются свои способы ускоренного увеличения населения.

Перед моим мысленным взором возникли наши Дома Материнства, кишащие шумными и счастливыми детишками.

— Да, нас заботит рост населения, — признал я. — Однако процесс производства детей у нас… как бы это лучше выразиться… менее научен, что ли.

— Это означает, что вы полагаетесь на удачу. И вы не в состоянии устранить риск появления детей с врожденными дефектами. Неужели вы позволяете женщине тратить девять месяцев на то, чтобы родить одного ребенка?

— Возможно, мы и полагаемся на удачу, но система работает.

— И вы говорите, что численность вашего населения составляет тридцать тысяч?

— Примерно так.

— И при этом… м-м… позвольте сообразить… примерно половина населения находится в возрастной группе до двадцати пяти лет. Я не ошибся?

— Не ошиблись.

— Ну а здесь эта возрастная группа охватывает девяносто пять процентов, — с гордостью произнес генерал. — Теперь вы видите, насколько мы заряжены энергией? Мы — общество молодых, полных жизни людей. Эти люди устремлены на то, чтобы обеспечить себе жизненное пространство. — Генерал набрал полную грудь воздуха, ударил обеими руками по коленям и продолжил: — Откройте учебники истории, Дэвид. Империи процветали лишь тогда, когда в их пределах был высокий уровень рождаемости. Империи рушились в прах, когда рождаемость падала. Взгляните на то, как различные страны регулировали прирост населения. В одних полностью запрещалось всякое регулирование численности семьи, в других — женщины, подарившие державе много детей, всячески поощрялись. Все население вносило свой вклад в создание человеческого ресурса нации. Словом, численность населения эквивалентна мощи страны. Один человек может поднять камень. Тысячи способны двигать горы.

Итак, наш диалог перерос в политическую речь генерала Филдинга. Керрис все время сидела молча. Интересно, сколько детей ей суждено произвести на свет? Двадцать? Тридцать? Генерал Филдинг мечтает заполучить процессор Мэйсена-Кокера. Взамен он готов экспортировать на наш остров свою теорию народонаселения и большую партию повышающего фертильность препарата. Должен признаться, генерал дал мне столько пищи для размышлений, что ее хватило на весь оставшийся вечер.

— С тобой все в порядке, Дэвид? Почему у тебя такая кислая физиономия?