И пойди и расскажи через 3000 лет далеким потомкам, что изначально были самостоятельные религии с отдельными богами! Засмеют!

О. М. В любом случае художественный эпос, сага, поэма стали настоящей религией греков, тем, что объединило Элладу. В нашем же мире это должна быть не голливудская сага, прокатанная по всем экранам. А именно игра, чтобы был интерактив. И игра, скорее всего, на противостояние ЧУЖОМУ. То есть нечто атакует Землю, а мы, все земляне, неважно какой религии, все племена и народы внутри этой игры, отбиваем атаки, совершаем подвиги, соревнуемся друг перед другом в героизме и изобретательстве и, наконец-то, одерживаем победу, которая должна даться очень нелегко, через ряд отступлений и локальных поражений, так, чтобы все висело на волоске и чтобы это реально касалось бытия людей, чтобы на кону в этой игре что-то серьезное стояло.

Всемирно-историческую идеологию надо изначально делать на уровне воображения. Эта проблема, которая стоит еще со времен Канта. Кант в первом издании «Критики чистого разума» пришел к тому, что два источника познания, которые тысячелетиями знала вся философия, а именно рассудок и чувства, на самом деле несамостоятельны и укоренены в воображении. Грубо говоря, именно наше воображение диктует нам, что мы видим, слышим, обоняем, что мы считаем чувственным фактом, а что мы не замечаем. И именно воображение диктует нам, как мы рассуждаем, какие причины ищем и какие связи и аргументы выстраиваем. Кант сам удивился этому открытию и во втором издании «Критики чистого разума» отступил от него. Но мы-то не такие робкие!

Человеческий мозг сложнее, чем вся Вселенная, количество возможных связей между нейронами больше, чем вещества во Вселенной. Каждый из нас носит у себя в черепе больше, чем весь Космос! И там происходят взрывы, рождение сверхновых звезд и туманностей. При том, что если то, что мы видим как Космос, – это прошлое, поскольку свет идет до нас миллионы лет, то находящееся у нас в голове – это будущее. Поскольку воображение опережает скорость света и там все течет иначе, ты уже оказываешься там, куда ты только хотел отправиться, причем даже раньше, чем ты успел захотеть. Следствие порождает причину, а точнее, эти две категории вообще престают иметь смысл, они принадлежат рассудку, как это понял еще Кант, и как таковые только упаковывают приказы воображения, обрабатывают их и рисуют некий дискурс.

Но это отдельный вопрос, сейчас не об этом. Задача – работать на уровне воображения, сдвинуть какие-то пласты, поразить.

Нам нужны образы, причем не такие, как в «Звездных войнах», «Пиратах Карибского моря», «Властелине колец», «Аватаре» и «Гарри Поттере». Все эти блокбастеры, конечно, заставляют играть воображение, они, как детские сказки, сейчас воспитывают миллиарды детей на планете, и эти дети уже в чем-то одинаковы, у них уже общий бэкграунд. И в эти блокбастеры уже вшита определенная идеологическая матрица. Сейчас я не буду разбирать, какая, хотя этим стоило бы заняться всем философам, потому что она форматирует мозг миллиардам детей и взрослых на Земле.

Но кино не подходит, как я говорил, – нужен интерактив, какой-то флешмоб, участие в котором создает идентичность общемировую. Не одинаковость, а идентичность в смысле вовлеченности в общее дело. Но нужна не борьба Севера и Юга, Востока и Запада – нужно бороться всем миром с чем-то иноземным. Это может быть вирус. И тогда, как в романе Камю «Чума», мы все сражаемся. Может, вирус компьютерный. Может, инопланетяне какие-то. Но тогда их надо как-то в этой игре сделать, чтобы они реально наносили вред, а не просто бегали, как демоны по нарисованным этажам.

Может, это будет не борьба. Это может быть позитивный проект. Вон, как у Федорова, – он так и называется: «Философия общего дела», «воскрешение всех мертвых». Но надо это не в книге делать, а как интерактивное действие представить. Например, чтобы каждый позаботился о сохранении максимального количества геноматериала или еще что-то, но главное, это надо как-то операционализировать, чтобы не какие-то ученые там где-то в лабораториях занимались продлением жизни и воскрешением, а каждый имел возможность в этом поучаствовать и видел в этом и долг жизни, и удовольствие, и драйв, и смысл.

При этом, если говорить об игре, она может быть и неудачной, тут человечество может даже и проиграть. Главное, чтобы в реальной опасности мы выиграли. Ведь греки проиграли Троянскую войну, потом выиграли ее в поэмах, а затем выиграли уже реальную войну у персов. Но тогда была война Востока и Запада. Нам же нужно, чтобы была война земного с неземным. Мы помним, как перед нашествием Гитлера объединялись и буддисты-калмыки, и мусульмане-татары, и христиане-русские. То есть должен быть как бы общий враг для человечества, который несет ему смерть. Ни больше ни меньше. Более того, не какую-то конкретную смерть и от чего-то. Самое правильное – это когда человечество борется с самим врагом – смертью, смерть – сама главный враг, самый главный враг всего человечества и каждого человека, независимо от веры и языка. И борьба с таким врагом – это не нечто негативное, это позитивный проект в том числе. Стать бессмертными! Что может быть абсолютнее такой идеологии?

А. Б. Но верующие люди могут за этим не пойти… Типа, бессмертие – это царство Божье на Земле, а не на Небесах. Человеческая гордыня – попытка сравниться с Богом и самому решать о своей смерти.

О. М. Уже была соответствующая дискуссия и при Федорове, и позже. Были такие авторы – Горский и Сетницкий. Они написали книгу «Смертобожничество», где доказывали, что Федоров не противоречит христианству, а наоборот. Ибо сказано: «Бог смерти не создал». Да и потом Христос ее побеждал.

А. Б. Но если представить, что все стали бессмертными, то получается, что когда человеку по какой-то причине надоест жить, он станет самоубийцей. У Александра Богданова есть рассказ об этом – «Праздник бессмертия» называется. Его герой на втором тысячелетии жизни устает от вечного круга повторяемостей, от невозможности узнать или испытать хоть что-то прежде не испытанное – и решает сжечь себя на костре.

Прервать в условиях вечной жизни круг бесконечных повторяемостей – значит принять решение о самоубийстве, а такое решение – великий грех во всех религиях, как и та же гордыня.

О. М. Во-первых, само желание умереть от некоей скуки и усталости от жизни – это уныние, свойственное предшествующей истории, а тут мало того, что человек может столетиями пробовать себя в разных ролях, так еще есть и возможность жить жизнью, которая никогда не может стать неинтересной, например, научный поиск. А тем более – философский поиск. И есть еще один вариант: война, причем настоящая, где все отчаявшиеся смогут воевать и убивать друг друга, а не самоубийством кончать. И в этом смысле бессмертие дает всем шанс стать героями, а не самоубийцами. И вообще, я не думаю, что наши потомки будут глупее нас, как-нибудь разберутся.

А. Б. Ну что ж, пришла пора подводить итог нашей работе…

О. М. Что мы сделали в этой книге, если коротко?

Во-первых, мы обобщили всю совокупность данных по троянскому и гомеровскому вопросу и показали, что на сегодня научные данные говорит: греки не победили в Троянской войне, это древнейшее заблуждение, с которым давно пора покончить и официально объявить об этом от имени науки во всех школах и университетах. Много кто подступался к этому и даже говорил. Мы обобщили все сказанное.