– Где же скрывается местное правительство? – вопрошал он. – Кто же, черт возьми, здесь у власти? Ну, мистер Гейлард, вы, астрономы, много о Марсе знаете! Нет ли где-нибудь в этой богом забытой дыре Американского консульства?

Гейлард был вынужден сообщить, что нет на Марсе консульской службы и что такая форма правления на этой планете, а также ее официальное местонахождение, представляют собой открытую проблему.

– Однако, – продолжал он, – я бы не удивился, если бы узнал, что мы сейчас находимся в присутствии единого и верховного правителя марсианских владений.

– Ха! Я не вижу никого! – признал Грешем, недовольно нахмурившись, оглядывая трепещущие массы листвы и «голову» огромного растения, имеющую очертания горы. Слова Гейларда было далеко за пределами интеллектуальной орбиты Грешема.

Гейлард осмотрел возвышающуюся верхушку растения с увлечением и исключительным интересом. С одной стороны на расстоянии он разглядел особые отдельные отростки, либо сморщенные, либо рудиментарные, напоминающие опущенные вниз бивни. Они были величиной с тело человека и, казалось, могли и далее расти. Представлялось, что растение выбросило эти ростки с какой-то целью и позволило им высыхать, когда цель оказалась достигнута. Эти отростки сохраняли нехитрое сходство с человеческими членами и имели необычные дополнительные функции: это были наполовину руки и наполовину щупальца, как если бы они были смоделированы с какого-то экземпляра неизвестного марсианского животного мира. Прямо под ними, на земле, Гейлард заметил беспорядочно разбросанные странные металлические инструменты, необработанные листы и бесформенные слитки того же медного материала, из которого был изготовлен космический корабль.

По-видимому, ранее на этом месте находилась корабельная верфь, хотя там не было стапелей, какие обычно используются при строительстве кораблей. Странный намек на правду промелькнул в мозгу Гейларда, когда он осматривал металлические обломки, но он был слишком ошеломлен всеми произошедшими чудесами, а также тем, что выяснил и в чем удостоверился, чтобы передать свои предположения коллегам.

Между тем вся группа обошла просеку, занимавшую несколько сот ярдов. Один из астрономов, Филипп Колтон, второй специальностью которого была ботаника, рассматривал зубчатую листву сверхгигантских ползучих растений со смешанным чувством крайнего интереса и недоумения. Ветви были окаймлены перистыми иглами, покрытыми пухом; каждая из этих игл была четырех футов длиной и трех-четырех дюймов толщиной, и возможно, иглы имели полую трубчатую структуру. Ветви отходили от стебля массивами, параллельными земле, создавая горизонтальную ткань леса, и опускались до самой земли в виде плотных чешуевидных слоев.

Колтон вынул из кармана складной нож и попытался отделить одну часть от перистого листа. При первом же соприкосновении с острым лезвием вся ветвь резко отпрянула назад, за пределы досягаемости, затем она качнулась вперед и нанесла Колтону тяжелый удар, который отбросил его на землю, и нож улетел на значительное расстояние.

Если бы не более низкая сила притяжения Марса, Кол-тон получил бы при падении серьезную травму. Как бы то ни было, он лежал бездыханным, у него был ушиб; с нелепым удивлением смотрел он на огромную ветвь, которая приняла прежнее положение, и теперь она только трепетала в такт с ритмичным дрожанием стебля.

Растерянность Колтона была замечена коллегами; и сразу же, как если бы это происшествие развязало им языки, среди них возник разноголосый спор. Для всех более не оставалось сомнений в аномальной либо полуаномальной природе роста растения. И даже разгневанный и разъяренный Стилтон, считавший, что нарушаются самые святые законы честности в науке, был вынужден допустить наличие биологической загадки, не объяснимой в понятиях ортодоксальной морфологии.

Гейлард, который старался не принимать участия в дискуссии, предпочитая размышлять над собственными мыслями и догадками, продолжал наблюдать нарастание пульсации. Он стоял немного в стороне от остальных и ближе всех к мясистой и пористой голове растения и вдруг заметил выброс нового отростка, появившегося на расстоянии около четырех футов над землей.

Отросток вытягивался, как в замедленной киносъемке, увеличиваясь в длине и раздуваясь луковицеобразной шишкой на конце. Эта шишка вскоре превратилась в большую, слегка скрученную массу, очертания которой представляли мучительную загадку для Гейларда, поскольку напоминали ему что-то, чего он не мог вспомнить. Присутствовал странный признак нарождающихся конечностей и членов, которые вскоре стали более определенными; затем он испытал некоторый шок: он увидел, что отросток этот напоминал человеческий зародыш!

Его невольный крик изумления привлек коллег; вскоре все столпились вокруг, наблюдая, затаив дыхание, невероятное развитие растения. Отросток выбросил вперед две хорошо оформленные ноги, они доставали до земли и поддерживали пятипалыми стопами все тело, на котором уже полностью оформились человеческие голова и руки (хотя те еще не достигли такого размера, как у взрослого человека).

Процесс продолжался; и, одновременно, на туловище, руках и ногах начала появляться шерсть. Руки и шея были голыми, но стопы покрыты материалом, который приобрел вид зеленой кожи. Когда покров стал толще, потемнел до серо-стального цвета и приобрел вполне модный по земным меркам силуэт, то стало ясно, что эта человеческая фигура покрывается такой одеждой, какую носят земляне, и, возможно, в соответствии с человеческими представлениями о скромности.

Все это было невероятно; и еще более невообразимым казалось то сходство, которое Гейлард и его спутники начали замечать в лице этой продолжающей оформляться человеческой фигуры. Гейлард почувствовал, что он как бы смотрит на себя в зеркало, потому что черты лица напоминали его собственные! Одежда и обувь были правдоподобным повторением его собственных и все в этом существе имело те же пропорции!

Ученые увидели, что процесс роста завершился. Существо стояло с закрытыми глазами, с каким-то пустым и безучастным видом, как человек, который еще не пробудился от глубокого сна. Оно было все еще соединено толстым отростком с живым узлом, этот отросток напоминал пуповину.

Существо открыло глаза; долгим, загадочным взглядом уставилось оно на Гейларда, шок и изумление которого усилились. Ученый выдержал этот взгляд, полный сверхъестественного чувства чувства, что он встретился со своим альтер эго, в котором заключалась душа или интеллект какого-то чуждого и более великого, чем он, существа.

Что касается загадочного взгляда, то Гейлард ощущал ту же глубокую и скрытую тайну, что и в глазах-озерах головы растения, подобных сверкающей росе.

Существо подняло правую руку и, казалось, поманило Гейларда к себе. Он медленно пошел вперед, пока они не оказались лицом к лицу. Тогда сверхъестественный двойник положил свою руку на его лоб, и Гейларду показалось, что с этого момента на него наложено гипнотическое заклинание. Почти безучастно, с целью, которую ему не дано было понять, Гейлард заговорил, а это существо, имитируя каждый звук и ритм, повторяло слова вслед за ним.