берегу. Тэлль никогда не видел моря. Оно его ошеломило. А еще он боялся. Он не умел плавать и боялся, что если упадет за борт во время битвы, то сразу утонет. Поэтому он тайком от всех учился плавать. Однажды он не рассчитал силы или заплыл далеко, его подхватило течение и выкинуло на берег одного из островов, я позабыла название. Он лежал на берегу без чувств, пока его не подобрали рыбаки, отнесли в дом, накормили, обогрели… На Тэлле не было солдатской формы, он выглядел просто мальчишкой, пусть и слишком непохожим на местных жителей. Островитяне рассказали, как им тяжело живется, как они умирают с голоду, потому что Империя запретила всем торговать с островами. Тэлль слушал и понимал: все, что рассказывали ему в детстве, все, чем учили гордиться, имеет обратную сторону – боль, голод, смерть других людей. Всех вандербутов и тех, кто служит им, люто ненавидели. Ненавидели его, его господина, меня, всех! Никогда не видели, но – ненавидели. И тогда Тэлль понял, что не хочет служить Вандербутам. И он остался на этом острове.

Его хватились не сразу. И даже когда Ралус забил тревогу, отец отмахнулся – были дела поважнее. Ралус нашел одежду Тэлля на берегу, взял лодку и поплыл его искать. Вот только он ничего не знал про море, да и не понимал, куда мог деться его оруженосец, всегда такой ответственный и послушный. Между тем начался штурм ближайшего острова. Никак не выучу их названия…

– Наверное, это Скользящая Выдра.

– Может быть. Смешное название. И Ралус попал в самое пекло на обычной лодчонке. Он оказался как бы между двух огней: с одного берега по нему били свои, а с другого – островитяне. Он был сильно ранен, лодка дала течь, и честно сказать, он просто чудом не утонул. Все то же течение вынесло его на остров, где жил теперь Тэлль, отказавшийся от блестящей возможности стать рыцарем Его Императорского Величества.

Я вспомнила карту островов и течений в доме Лурды и поняла, что вынесло их обоих на Птичку. Надо же, может, именно Пата или ее соседи спасли их.

– Наверное, Ралуса убили бы, ведь он-то явно был солдатом с поля боя. Но Тэлль вступился, сказал, что нельзя добивать умирающего, и почему-то его послушались. Может, какие-то особенно добрые люди живут на этом острове, а может, просто Тэлль был такой – слишком открытый и честный, все всегда ему верили. Не знаю, сколько они прожили на этом острове, ожидая, пока затянутся раны Ралуса, только море приносило и приносило к их берегу мертвецов и тяжелораненых. И наших солдат, и островитян. «Мертвые различий не имеют», – сказал кто-то, и всех, кого принесло море, похоронили как полагается, а раненых попытались спасти, чтобы потом обменять на своих пленных. Ралус и Тэлль трудились вместе с островитянами. Они ничем не отличались, кроме цвета волос и глаз, и Тэлль все чаще задавал Ралусу вопрос: почему же император решил, что вправе владеть островами? Что может распоряжаться чужими жизнями, убивать чужих детей, калечить судьбы?

«Вот Мьёрке, – говорил Тэлль. – Она рассказывала мне о себе. Они с мужем очень любили друг друга, но детей у них не было, может, потому, что муж ее слишком долго работал в шахтах, добывал драгоценные камни. Там и надорвал здоровье. Но потом они узнали про одну знахарку с Лассы, скопили денег, сколько могли, поплыли туда и отдали все, что у них было, чтобы она им помогла. И у них родился сын. Красивый, добрый, умный. А потом пришли вандербуты и убили его. Просто так, даже не на поле боя – просто проходили мимо, а мальчик рыбачил с берега. И кто-то из пьяных солдат нашего отца снес ему саблей голову. За что, Ваше Высочество?»

У Ралуса не было ответа. Однажды они помогали носить раненых в дом к знахарю и узнали в одном из имперских солдат Ронула. Он умирал. Ралус чуть с ума не сошел от горя, ведь они с рождения были не разлей вода, две половинки одного целого! Но знахарь осмотрел его и сказал, что вылечит. Ни Тэлль, ни Ралус не признались, что этот раненый не простой солдат. Ронул же, очнувшись и увидев, где на самом деле его брат с оруженосцем, которых отец и он сам считали погибшими в бою, пришел в неистовство. Он кричал о предательстве, об измене и что спалит этот остров дотла. Он долго бушевал, хотя сам был едва жив, а еще он был обязан этим людям, но все затмили гордыня и властолюбие.

«Ты – наследник престола, наследник Империи!» – кричал Ронул, и жители острова в ужасе шарахались от Ралуса.

«Я отрекаюсь от престола, – ответил тот. – Мне не нужен трон, залитый кровью».

Это была, наверное, первая ссора в жизни близнецов. Первая и последняя. Ралус велел всем солдатам сесть в лодку и сам отвез их в лагерь своего отца. Там он попытался обменять их на пленных с островов, но отец приказал наставить на него ружья. Ронул же встал между ними, и когда отец отменил приказ стрелять в Ралуса, Ронул сказал своему брату-близнецу: «Теперь мы квиты. И больше не жди от меня пощады. Я сказал, что сожгу острова дотла, и так я и сделаю. Я положу на это всю свою жизнь, но отомщу тебе за предательство. Из-за тебя мы проиграли эту битву, но вся война еще впереди».

Рэлла замолчала. Виса заплела ее длинные черные волосы в косу. Я добавила шерсти на лопаску, соединила нити.

– А что было потом?

– Потом… Ралус отправился странствовать по свету. Он вступил в какое-то братство, которое помогало всем тем, кого покалечила, оставила без крова, осиротила Империя. Может, он старался так загладить вину отца, может, его непоседливая натура не давала ему спокойно сидеть на месте, а доброе сердце – смотреть на беззаконие, что творил наш отец. Тэлль остался на островах. Он жил у какой-то доброй вдовы, которая приютила его, у нее было две дочери. Одну звали Книта, а другую – Птвела. Одна была мастерица печь всякие вкусности, а другая – невероятная певунья. Обе они были красивы, умны и добры, обе ждали своего счастья, и обе нашли. Книта вышла замуж за парня с большого острова, а Тэлль полюбил младшую, певунью Птвелу.

Веретено выпало у меня из рук и покатилось. Виса проворно подобрала его и подала мне. Я ничего не видела, кроме этого веретена. Так вот где начинается моя нить, вот где начинаюсь я. Мои родители