коллег. Там, в процедурном кабинете, заступала на пост старшая медсестра – Виктория Викторовна, с которой они были знакомы уже больше десяти лет. Она много хохотала, красилась в морковный цвет и, как сказал бы Мики, «всегда была на приколе».

Лев, остановившись на пороге, вежливо поинтересовался:

- У вас пластыря не найдется?

Виктория Викторовна, оглянувшись на него, начала веселиться в своей манере:

- Ну, даже не знаю, это же всё-таки больница, откуда тут у нас… - а потом, в своей же манере, громко расхохоталась.

Лев улыбнулся и смиренно подождал, пока она прекратит смеяться и даст ему пластырь.

- А что у вас случилось? Порезались? – спросила она, копаясь в ящике с одноразовыми шприцами и спиртовыми салфетками.

- Да, типа того.

Она протянула ему длинную полоску пластыря, но Лев покачал головой: сказал, что нужен квадратный. Она и такой нашла: белый, с подушечкой в середине – на такие в отделении крепили катетеры к рукам.

Взяв пластырь, он понял, что, если повернется, Виктория Викторовна сразу поймет, что случилось. Подождал секунду, надеясь, что она отвернется, но она продолжала таращиться на него в упор. Лев подумал: может, пойти в другую сторону? Но в другую сторону выход на лестницу, там ещё больше людей…

Вздохнув, Лев попросил:

- Давайте это будет наш с вами секрет.

Повернувшись направо, он направился к ординаторской под её испытующим взглядом.

Конечно, никаким «секретом» это не будет. Если в отделении о чём-то знает старшая медсестра – можно считать, об этом знают все.

В конце рабочего дня ему написала Карина: спросила, нужно ли, чтобы она «зашла в гости». Лев обиженно напечатал в ответ: «Нет, спасибо». Поставил в конце точку, чтобы она поняла: он всерьёз обиделся.

Вернувшись с работы, он сразу лег спать, с горечью обнаружив, что постель пахнет чужим мужским одеколоном. Поворочавшись, не зная куда деться от запаха иранца, он поднялся и вытащил из шкафа Славину футболку, для которой выделил отдельную полку. Снова лёг, завернулся в одеяло и обнял футболку, уткнувшись в мягкую ткань носом. Запахло Славой. Он быстро заснул.

А проснувшись ближе к полуночи, умылся, принял душ и поехал в бар: даже успел до закрытия метро заскочить в последний поезд. Можно было бы дождаться Тахира дома, но он не выносил одиночества и тишины.

В баре народу было больше, чем в прошлый раз. Льву пришлось растолкать какую-то гей-парочку: парни, слившись в поцелуе, перекрыли ему путь к барной стойке. Протискиваясь между ними, Лев смерил презрительным взглядом и одного, и второго, как бы говоря: «Ну вы и педики, конечно». Они и выглядели также – как педики.

Тахир, заметив его, махнул рукой и обворожительно улыбнулся:

- Привет, сладенький.

Он сказал: «Sweetie», что, видимо, нужно было понимать как: «Сладенький». Льва внутренне передернуло.

Садясь за стойку, он бросил:

- Сделай что-нибудь, как в прошлый раз.

Иранец кивнул, не переставая похотливо улыбаться. Льву казалось, каждый в этом баре замечает, что между ним и барменом что-то было. Его беспокоило, что все считают его геем, но мысль, что все вокруг тоже геи, не уменьшала его скованной враждебности.

Тахир поставил перед ним вытянутый бокал с красноватым содержимым – таким же, как в прошлый раз, и Лев, отпив, уловил знакомые нотки гренадина, и в то же время, что-то новое – жаром прошедшее по горлу. Глотнув ещё раз, он понял, в чём дело.

- Там алкоголь, - констатировал он, посмотрев на Тахира.

Тот довольно кивнул:

- За счёт заведения.

- Когда я говорил, как в прошлый раз, я имел в виду – как в прошлый раз, - с раздражением выговорил Лев. – Что там?

- Водка.

- Ну ахренеть, - выдохнул он на русском.

Тахир наклонился к нему и жарко прошептал в самое ухо:

- Ты очень напряжен. Расслабься.

Медленно отстранившись, он задержал своё лицо возле лица Льва, как для поцелуя, но вместо этого перехватил губами трубочку из его коктейля и отпил, не сводя взгляда со Льва. Внизу живота сладко заныло.

К тому моменту, как Лев допил коктейль до конца, произошёл целый ряд приятных изменений: педики перестали его раздражать, а флиртующие мужчины начали веселить. На него накатывала волнующая радость каждый раз, когда кто-то подсаживался за соседний стул и начинал делать комплименты. Вчера это казалось ему омерзительным, но сегодняшнему Льву было странно то омерзение: комплименты – это ведь так приятно.

Как только кто-то из мужчин сокращал между ними расстояние или пытался коснуться Льва, Тахир, смеясь, мягко вмешивался, приговаривая на английском:

- Стоп, стоп, стоп, мальчики. Он – мой.

Произнеся это, он покровительственно клал руку ему на плечо и сжимал.

После коктейля с гренадином последовал ещё один, другой – из колы, текилы, рома и водки. Тахир поставил его передо Львом, а тот начал пить, напрочь забыв про все свои «нельзя». В голову ударило сильнее, чем от «Ширли» с водкой, пространство искривилось и в голове загудело. Лица окружающих размылись, как на испорченной линзе, и Лев выхватывал только отдельные: те, что приближались к нему вплотную.

Были мужчины, много мужчин, они что-то говорили, спрашивали, сменяли друг друга, хохотали большими ртами. Кто-то сказал в самое ухо, что ему, наверное, плохо. Лев закивал: из всего, что происходило, он смог осознать только эту фразу. И он, этот мужчина, сказал: - Тебе нужно умыться.

Лев опять кивнул: звучало как то, что ему действительно необходимо сделать. Он начал подниматься из-за барной стойки и чуть не упал – его подхватили под руку, и он удержался.

В туалете, где в двух из трёх кабинок занимались сексом, он долго стоял над включенным краном, смачивал руку в холодной воде, а потом брызгал на своё лицо. Трезвел ровно на полсекунды, а потом опять проваливался в пьяную бездну. Мужчина, который вывел Льва в туалет, стоял рядом, наблюдая за его действиями, и говорил: - Ты так прогресса не достигнешь.

Но Лев не понимал, что он пытается ему сказать, потому что вместо слов слышал только кашу, слепленную из отдельных букв.

Мужчина развернул его к себе, и Лев удивился, что ему пришлось поднять взгляд, чтобы на него посмотреть: он привык, что обычно все ниже его ростом, а не выше. Но этот был выше, на полголовы: мощный, как викинг, и рыжий, как ирландец, со жгуче-оранжевой щетиной под цвет волос. Он заглянул Льву в глаза и произнёс: - Не липни к этому бармену.

- Что? – переспросил Лев,