Она коснулась книги пальцами. На мягкой на ощупь обложке из темно-коричневой кожи виднелось богатое, хотя и выцветшее, рельефное тиснение золотыми чернилами. «Трактат о финикийских войнах». Мэри наклонилась, чтобы вдохнуть знакомый и успокаивающий запах бумаги, превращавший чтение в особенно приятное занятие.

Роберт как-то сказал, что чтение — это чувственное удовольствие, лучше и не скажешь. Было в книгах что-то такое, что…

— Проклятие! Вы собираетесь читать ее или флиртовать с ней?

Мэри взглянула на графа, который теперь с непроницаемой маской на лице уже стоял у стола.

— Что, простите, вы сказали?

— Что, черт возьми, вы делаете?

— Я просто…

Она посмотрела на книгу и поняла, какой у нее, должно быть, глупый вид. «О Господи, как мне объяснить это?»

— Я просто наслаждалась тем, какая эта книга на ощупь, и ее запахом.

— Зачем вы это делаете?

— А вам разве не нравится книжный запах?

— Не знаю, я никогда не обращал внимания.

— Вот, пожалуйста.

Мэри подошла к столу и протянула книгу.

После секундного замешательства Ангус наклонился и принюхался, глядя в никуда и поэтому хмурясь.

— Приятный запах, правда?

Его взгляд взметнулся вверх и встретился с взглядом Мэри. Он долго стоял на своем месте, и его глаза были на одном уровне с ее глазами. Граф был так близко, что Мэри видела каждую его ресничку, каждую золотистую крапинку в зеленых глазах.

Вскоре она уже не могла отвести от него взгляд. Она любила форму его губ, твердых и чувственных, и то, как темнели его глаза, когда он смотрел на нее, как будто не мог не заинтересоваться тем, что она сказала или сделала. А сейчас ему интересно, или она неправильно истолковала выражение его лица?

Может, надо поцеловать его и посмотреть, что он станет делать? Ее подтолкнуло какое-то капризное желание, и Мэри медленно наклонилась вперед.

Ангус немедленно выпрямился и вернулся к стулу.

— Я не чувствую, — отрезал он.

— Но вы должны…

— Не чувствую. — Он сел на стул. — Идите.

—Но я…

— Муир!

— Да, милорд?

Дворецкий прибыл почти мгновенно, его светлые рыжие брови приподнимались от удивления.

— Мисс Удача желает почитать в гостиной.

—Конечно, милорд. Мисс, пройдите, пожалуйста, сюда.

Муир сделал знак двум лакеям, стоявшим у входа в библиотеку, и они вошли.

Мэри больше нечего было сказать, она сжала книгу в руках и направилась к выходу. Эррол кивнул лакеям, и те отправились сопровождать ее в гостиную. Там она оказалась предоставлена сама себе, хотя дверь в комнату осталась открытой и оба лакея прекрасно ее видели. Но это было лучше, чем ничего. Немного лучше. Мэри обнаружила удобный диванчик перед широкими окнами и зарылась в подушки. И все же читать на не могла, потому что свет падал в противоположим, чем ей требовалось, направлении.

Тогда Мэри встала, подошла к двери и ласково улыбалась своим надзирателям.

Спустя полчаса два лакея с усталым видом покинули гостиную. Мэри, довольная собой, осмотрела новую расстановку мебели. Теперь можно было читать, сидя а диванчике, потому что свет падал под правильным углом. Два стула располагались по бокам камина, чтобы можно было согреться у огня, а другая мебель сосредоточилась в центре комнаты на большом ковре, став прекрасным местом для ведения бесед. Вот так намного лучше. Мэри откинулась на спинку диванчика.

Она вторглась в кабинет, куда ей запретили вход, переставила мебель в гостиной и умудрилась задеть за живое лорда Ястреба.

«Неплохо для первого дня после освобождения из затворничества, — сказала самой себе Мэри.— Совсем Неплохо».

Письмо Майкла сестре Мэри, написанное на постоялом дворе в Стамбуле:

«Мы наконец прибыли в ту часть мира, что некогда называлась Константинополем. Мой новый секретарь мисс Джейн Смайт-Хоттон показала, что подготовлена к испытаниям намного лучше, чем я думал. Мы пробыли здесь менее двух часов, а она уже договорилась с аборигеном о нашей доставке в самые отдаленные уголки местности для исследования развалин древнего города.

Безупречный турецкий язык мисс Смайт-Хоттон уже много раз выручал нас в разных ситуациях. Если бы только я мог заставить себя уживаться с ее язвительным чувством юмора».

Спустя два дня Мэри проснулась утром от шума вьюги, бушевавшей за стенами замка. Свернувшись калачиком в своей постели в башенке, она прислушивалась к стучавшей в окна ледяной изморози. На губах блуждала улыбка, потому что ей было тепло, уютно и…

Вдруг она подскочила в кровати. Неужели вьюга задержит прибытие в замок мистера Янга? Она отбросила одеяло и помчалась к колокольчику. Дернув один раз, она для верности дернула еще раз и накинула на плечи халат.

Спустя несколько невыносимо длинных минут в дверь постучали, и в спальню, немного запыхавшись, вошла Абигейл.

— Простите, мисс, что замешкалась, но я была внизу в прачечной. Вы готовы завтракать?

— Нет, я просто хочу знать, не отложат ли наш отъезд из-за вьюги? Я должна немедленно поговорить с его светлостью.

Мэри подошла к окну и подняла раму. Мокрый снег с дождем покрыл вымощенный булыжниками двор серой ледяной коркой. Лед намерзал на карнизах, от ледяного дождя блестели кроны деревьев. У Мэри оборвалось сердце.

— Вряд ли в такую погоду кто-то поедет.

— Меня бы это удивило, — подошла и встала рядом с ней Абигейл.

— Вчера вечером я подумала, — Мэри прислонилась лбом к оконной раме, — что мистер Янг приедет в любой момент, и мы скоро уедем, может быть, даже сегодня. — Она прижала ладонь к стеклу. — А тут это.

— Да, мисс, обидно наблюдать, как погода опять меняется. — Служанка выглянула в окно и поежилась. — Такая погода мигом отправит вашу душу скользить вниз со скалы на явную погибель.

Мэри содрогнулась от представленной картинки и решила, что служанка права.

— Надеюсь, мистер Янг не попал в эту непогоду, а если попал, то нашел надежное укрытие, — сказала она.

— Уверена, что люди графа привычны к такой погоде и как следует позаботятся о джентльмене. Не набрать ли вам после завтрака ванну, мисс? Самое подходящее утро для горячей ванны.

— Да, — вздохнула Мэри, — ничего не поделаешь. Искупаюсь, пока есть такая возможность.

— Вот и хорошо, мисс. Я пришлю одного из лакеев сгрести угли в камине, а то они рассыпались по решетке, — ободряюще улыбнулась служанка и ушла.

Лакей появился почти сразу.