одевался он бодро, с непривычным ощущением ясности ума и легкости движений. Мимоходом задался вопросом, откуда такие перемены – неужели дело и правда в том, что он вот уже несколько дней не принимал прописанные препараты? А если причина именно в этом, тогда что за игру затеял с ним Сэмюэл Портеус?

За завтраком Хайд пролистал свою записную книжку.

В расследовании появилось несколько зацепок, и нужно было все проверить. Накануне он еще раз перечитал отчет, составленный для Джеймса Локвуда частным сыщиком Фаркарсоном. К частным сыщикам Хайд относился с пренебрежением и списал бы Фаркарсона со счетов как служащего универмага, а значит, человека некомпетентного, однако должен был признать, что отчет был составлен методично и вполне профессионально. Жаль только, не удалось поговорить с этим сыщиком лично – его не было в квартире, служившей ему и жилищем, и рабочим кабинетом, когда Хайд и Поллок приехали по адресу в Стокбридже, северном пригороде.

Зато их стук в дверь Фаркарсона услышала соседка с верхнего этажа – строгая дама средних лет. Она долго изучала служебные удостоверения обоих полицейских, прежде чем согласилась ответить на их вопросы. Оказалось, это владелица всего жилого дома, и мистер Фаркарсон – ее квартиросъемщик, причем один из лучших. Еще она сообщила, что по работе ему приходится часто уезжать из города, порой надолго, и сейчас он снова в отлучке. Пару недель назад Фаркарсон оставил ей конверт с арендной платой за весь следующий месяц и запиской, в которой говорилось, что он будет отсутствовать по делам некоторое время. «Вы знаете, куда Фаркарсон поехал? Он не оставил адреса, по которому с ним можно связаться?» – спросил Поллок. «Я не общалась с мистером Фаркарсоном лично перед его отъездом, – пояснила домовладелица. – Он, как обычно, бросил конверт в почтовый ящик».

В очередной раз просматривая свои записи об этом разговоре, Хайд удивлялся тому, как мало его раздосадовала невозможность побеседовать с частным сыщиком, как безмятежен и ясен его разум. Он решил, что нужно еще раз потолковать с Сэмюэлом Портеусом и все-таки добиться от него полного списка компонентов микстуры – что он туда такое намешал, без чего у пациента так резко улучшилось самочувствие.

Было и еще одно дело, которым Хайд намеревался заняться: он поймал себя на том, что все чаще думает о Келли Бёрр. В собственных чувствах к ней он не сомневался, но до сих пор абсолютно исключал малейшую вероятность, что мисс Бёрр могут заинтересовать романтические отношения с таким человеком, как он. Однако теперь, когда в его голове воцарилась кристальная ясность, все казалось возможным – и он решил пригласить Келли Бёрр на чашечку чая.

Хайд уже помыл посуду после завтрака, когда у входной двери залился паническим звоном колокольчик. Часы показывали семь пятнадцать – было слишком рано для Маккинли, констебля-кучера, да и не стал бы он звонить, ибо всегда дожидался Хайда у края тротуара перед домом.

Капитан поспешил в холл, распахнул уличную дверь – за порогом стояли Питер Маккендлесс и Уилли Демпстер.

– В чем дело? – спросил Хайд.

– Вам нужно проехать с нами, сэр. Приказ главного констебля Ринтула, – сказал Маккендлесс.

За Хайдом прислали не карету, а «Черную Марию» – тяжелый фургон, запряженный четверкой лошадей, в котором обычно перевозили арестантов. Внезапный вызов от начальства и неспособность – или нежелание – подчиненных объяснить, что происходит, изрядно испортили утреннее безоблачное настроение Хайда. Оно окончательно переменилось к худшему, когда через маленькое зарешеченное окошко фургона капитан увидел, куда они прибыли – к внушительному георгианскому особняку, выходящему фасадом на сады улицы Королевы.

Этот особняк был слишком хорошо знаком Хайду.

Когда они вошли, в холле, откуда наверх вели три лестничных пролета, под стеклянным куполом обнаружились целая толпа констеблей и трое слуг. Всех троих Хайд знал в лицо.

– О, капитан Хайд! – миссис Уилсон, домработница, очевидно пребывающая в ужасе и растерянности, всплеснула руками. – Кто же мог сотворить такое злодейство? Да еще с таким добрейшим, милейшим джентльменом…

Хайд озадаченно нахмурился, но лишь пробормотал в ответ что-то успокаивающее.

– Сюда, сэр, – сказал Маккендлесс и повел его во флигель через внутреннюю дверь.

Первым, кого увидел Хайд, был его друг, оказавшийся в центре всеобщего внимания. Сэмюэл Портеус в неуклюжей позе лежал навзничь на своем рабочем столе. Сорочка под расстегнутым шелковым смокингом была разорвана, грудь обнажена, смятая ткань одежды пропиталась темной кровью. Кто-то холодным оружием вскрыл Портеусу грудную клетку и живот, края обширной раны разверзлись синевато-багровым провалом. Грубая пеньковая веревка была туго обмотана вокруг его шеи, отчего изо рта уродливо вывалился распухший язык. Красивое мальчишеское лицо Портеуса было обезображено – на месте необыкновенных изумрудно-зеленых глаз зияли черно-алые дыры. Струйки крови, словно красные слезы, поблескивали на висках.

Одни и те же чудовищные увечья были нанесены в этой комнате дважды: тот, кто забрал глаза Портеуса, вырезал их и на портрете над камином. Живописная копия хозяина теперь слепо взирала с высоты на то, что творилось в его кабинете.

При виде мертвого, изувеченного друга у Хайда защемило в груди, и он невольно охнул.

Здесь его уже ждали главный констебль Ринтул и полицейский врач, доктор Аберкромби. Последний держался со своей обычной профессиональной невозмутимостью, но вот Ринтул, не привыкший бывать на местах преступлений, выглядел бледным и явно боролся с приступами тошноты.

Аберкромби кивнул капитану в знак приветствия.

– Еще одно странное убийство, Хайд, – констатировал он. – Как можно видеть невооруженным взглядом, жертву задушили, зарезали и заодно лишили глаз.

– Тройственная смерть, – пробормотал Хайд.

– Что? – переспросил Ринтул.

– Тройственная смерть, – повторил капитан. – Его убили трижды, так же, как неизвестного, повешенного над рекой Лейт.

– Увы, на сей раз жертва принадлежит к цеху Гиппократа. Он один из наших. Такое изуверство и тот факт, что он был психиатром… Как бы то ни было, надеюсь, вы не позволите зверюге, которая это сотворила, улизнуть от петли палача, сославшись на невменяемость.

– Вы думаете, его убил пациент? – уточнил Ринтул. Перед тем как задать этот вопрос полицейскому врачу, он многозначительно покосился на Хайда.

– Не в моей компетенции делать такие выводы, а в вашей, но мне представляется вполне очевидным, что это убийство совершено психически больным человеком, а доктор Портеус работал именно с такими людьми. – Аберкромби пожал плечами. – В любом случае тело нужно отправить в морг для вскрытия, и я попрошу доктора Белла заняться этим лично. Думаю, здесь нужна предельно внимательная экспертиза.

– Тут мы с вами согласны, – сказал Ринтул и кивком указал в угол комнаты.

Хайд вслед за ним перевел