Федор невольно кивнул, хотя и не очень удовлетворился таким ответом. В глубине души он верил в угрозы Магона. Такой человек слов на ветер не бросал.

— А что мне делать после того, как мы соединим армии с вашим братом? — еще осторожнее проговорил Федор, немного поразмыслив. — Возвращаться к командованию своей хилиархией?

— Это решит Гасдрубал, — нехотя вымолвил Великий Пуниец, посмотрев на Федора. — Я отправлю ему письмо о твоем скором выступлении. Но будь уверен, если ты справишься с руководством этой армией так же, как справился с командованием флотом, то мой брат вряд ли будет держать столь способного полководца в ранге командира хилиархии. Это не последняя наша война. Так что в конечном итоге все будет зависеть от тебя самого.

— Теперь понял? — уточнил Леха, переводя взгляд с невысокой стены, где то и дело можно было заметить передвижение греческих часовых в шлемах с красными гребнями, на озадаченного Каранадиса.

Наблюдательный пункт, на котором они находились, прятался среди деревьев на склоне холма. Дальше начиналось небольшое поле, служившее грекам полосой препятствий до самой стены. Колючей проволоки здесь, конечно, не было, хотя от греков и этого можно было ожидать. Зато имелась канава с водой, прорытая перед самой стеной. Эта «ирригационная система», прерываясь в нескольких местах, тянулась от русла Истра почти до самого берега моря и позволяла грекам из Том не держать постоянно «под ружьем» множество солдат, необходимых для охраны столь протяженной стены. Выглядела оборона внушительно, но Ларина она не особо впечатлила. Покруче встречал. Да и стена, надо сказать, не казалась слишком высокой. Если бы не рвы с водой, то опытных пехотинцев с осадными лестницами она не задержала бы слишком долго. Но здесь пришлось выдумать нечто иное.

— Повторяю, — произнес Ларин, придержав дернувшуюся было лошадь, — здесь, как видишь, воды почти нет, — засыпали вчера ров на соседнем участке, так что греки и не заметили. Им сейчас не до этого. Штурм города уже начался. Я дам тебе людей, сегодня за ночь они организуют здесь подкоп, в который ты заложишь тот порошок, что уже приготовил для моих снарядов, и взорвешь в назначенный час. Понял?

— Весь порошок? — озадачился Каранадис. — Вы же хотели еще несколько длинных горшков получить послезавтра.

— Нет, не весь, — кивнул Леха, отводя в сторону ветку дерева, которое закрывало их от взоров греческих часовых, — оставь пару горшков. Может быть, они нам пригодятся в другом деле.

— Но как мы их запустим? — не унимался Каранадис, выучивший новое словечко от своего хозяина. — Старая установка погибла вместе с кораблем, а новую я ведь я еще не построил.

— Не парься! — оборвал его адмирал, переходивший на русский язык, когда его кто-нибудь раздражал, но быстро взял себя в руки. — Ты сначала мне здесь организуй подрыв стены, да пошире, чтобы в него могла не только пехота, но и конница пройти. А насчет ракет и новой установки после поговорим.

— Может быть, не мучиться с подкопом, — предложил грек, которому не очень нравилась перспектива оказаться на переднем краю сражения, а не на безопасном расстоянии — подтащим катапульту Архимеда. Сделаем пару выстрелов и все.

— Катапульта Архимеда, умник, — начал кипятиться Ларин от этой бредовой идеи, — пригодится на главном направлении, а здесь из нее стрелять все равно что из пушки по воробьям.

— Из чего? — не расслышал Каранадис.

— Не бери в голову, — отмахнулся Леха. — Тебе пока не понять. Делай, что велено. А когда моя конница хлынет в этот пролом, оборона города долго не простоит. И не перечь мне, а то я припомню твое недавнее пьянство после ночи с этой гречанкой. Ты что, забыл, алхимик хренов, что я приказал Инисмею перед началом штурма?

Каранадис, который собирался еще что-то спросить, резко умолк, вздрогнул всем телом и перевел взгляд на Инисмея, сидевшего в седле с другой стороны. Каранадис не мог забыть, что бородатому сотнику было приказано содрать с него живого кожу, если он еще раз нальется в ответственный момент. А вчера он позволил-таки себе лишнего. Перенервничал.

— Я все сделаю, — пробормотал оружейник, — сегодня ночью эта стена взлетит на воздух.

— То-то же, — усмехнулся Ларин, лишний раз убеждаясь, что наводить страх на подчиненных, которых сам же и расслабил, иногда полезно, — займись этим немедленно. А потом вернешься в Истр. Под конвоем. Инисмея оставляю здесь, чтобы присмотрел за тобой.

Адмирал развернул коня и, кивнув Инисмею, в сопровождении дюжины всадников поскакал обратно в лагерь, который по-прежнему находился под стенами Истра. За последние дни в его голове возник и оформился план нападения на следующую колонию греков. Вернее, сразу два плана.

По последним данным разведки и перебежчиков, корпус фиванцев приближался к Аполлонии, отстоявшей от ближайшего к нему города греков, Одесса, на несколько дней пути. Были неподтвержденные данные, что спартанцы тоже на подходе, но они не дошли еще и до Аполлонии. Угроза с моря была постоянной. И в этой ситуации Ларин, который никак не мог позабыть про мерзкого предателя, до которого было не так уж далеко, решился нанести сразу два удара. Перед ним стояли Томы, которые нужно было атаковать.

«Но, — размышлял адмирал во время скачки сквозь лес, — едва начнется эта осада, старейшина Иседон может подумать, что и в Одессе не безопасно, ведь следующим должен стать он. Возьмет еще, да уплывет куда-нибудь южнее. Ищи его потом».

К большой радости адмирала, один из пленных, — захваченных во время рейдов пехотной разведки, которая на лодках переправилась за стену и без особого успеха попыталась проникнуть в тыл к противнику, — оказался купец из Одесса. Он поставлял оружие в Томы и случайно «попал под раздачу». Купец рассказал, что знает Иседона и о том, что тот пока в городе. Во всяком случае, был до его отъезда. Это случилось два дня назад. И Ларин подумал, что это знак богов. Боги говорят ему — нужно действовать. И он решил немедленно, несмотря на осаду Тиры, через которую планировал совершить рейд по морю в Одесс, взяв с собой две трети кораблей и всех десантников.

«Они же там думают, что Томы неприступны, — мысленно усмехался адмирал, — и что я тут увязну надолго. Расслабились. А если даже и так, то тем более нельзя терять время. Не сегодня завтра в Одесс войдут фиванцы или еще кого нелегкая принесет, попробуй потом, доберись до Иседона».

Проскакав полдороги до лагеря, адмирал заметил, что в паре сотен метров отряд конницы, двигавшийся к ним навстречу, сворачивал к берегу. Он резко изменил курс и решил посмотреть, как идут дела у осажденных им греков, благо до побережья оставалось совсем немного.

— Скачи в Истр, — приказал он своему ординарцу, осаживая коня у развилки дорог, — передай, чтобы готовили корабли к отплытию. К ночи все должно быть закончено. А я тут задержусь немного. Пятеро со мной.

Обогнав всадников, двигавшихся неторопливым шагом, благо конных сшибок пока не назревало, Ларин через полчаса был уже у осажденных Том. Вернее, вернулся все к той же стене, которая здесь доходила до самого берега. Еще задолго до своего появления адмирал услышал страшный грохот, раздававшийся оттуда. А приблизившись, заметил, что его морпехи, подняв лестницы на плечо, резво бегут к стене, которая в этом месте была почти вдвое выше, чем в далеком тылу. Приступ был в самом разгаре. Гоплиты греческого гарнизона усеяли всю поверхность стены и постоянно разили его солдат из луков, а тех, которым удавалось взобраться на гребень стены, сбрасывали вниз, ломая лестницы. То и дело в воздухе проносились со свистом каменные ядра, едва не встречаясь в воздухе. Это «работали» друг по другу метательные машины противников. Со стены по наступавшим били греческие баллисты, которым отвечала артиллерия скифов, находившаяся на поле боя.