— Мой отец давно уже скончался, посоветоваться не с кем, вот и спросил тебя, — отшутился смущенный Пенелонгу. — Выпей еще пива и забудь про мою болтовню. Как ты скажешь, так и сделаем. А все-таки здоровые пальцы должны слушаться человека. Что, не так?

— Так, так! — воскликнул повеселевший Лумумба. — Тут я с тобой полностью согласен. А ты, Пенелонгу, можешь жить и без отца…

Полин вошла в хижину и увидела компанию хохочущих мужчин. Довольный Пенелонгу стоял у низенького столика в петушиной позе. Лумумба держал очки в руках, откинул голову назад и заливался смехом.

— Дождь напугался вашего смеха и перестал, — оповестила Полин.

Стали собираться. Роланд, оказывается, успел поспать. Он подошел к отцу, держа в руках охапку сахарного тростника. По дороге к машине шла вся деревня. Забравшись в кузов, Лумумба надел шапку, подаренную вождем, и низко поклонился толпе.

Были и огорчения: в Экваториальной провинции некоторые районы отказывались принять у себя Лумумбу, ссылаясь на то, что там у них есть свои лидеры. Соперничающие партии предупреждали о нежелательности визита Лумумбы в места, где они обеспечили себе большинство. Сама идея о едином Конго трактовалась по-разному. Племена выступали за единство… одного племени. Многие представляли независимость как установление диктата нескольких больших племен над десятками малых и слабых. Катанга делала все, чтобы не допустить на свою территорию «опасных пропагандистов» из Леопольдвиля. Колониальные агенты сеяли слухи о том, что пойти на выборы — все равно что продать душу дьяволу…

Но выборы все же состоялись. Первые и единственно всеобщие в колонии. Они подтвердили, что большинство партий и союзов по своему влиянию на избирателей не смогло выйти за рамки регионально-этнического деления. Значительных успехов добились сторонники Патриса Лумумбы, но и у них наиболее сильные позиции были только в двух провинциях — Восточной и Касаи. Национальное движение Конго в Восточной провинции получило в парламент 56 мандатов из 70. Два места завоевали вожди, четыре — независимые депутаты, шесть — кандидаты злополучной «пенепе» (Партия национального прогресса).

В Касаи, чтобы противостоять Калонжи, партия Лумумбы выступила в союзе с организацией племени басонге и коалицией касайцев. Этому тройственному объединению удалось провести в парламент 25 человек, а Калонжи — 21. Двадцать четыре места завоевали представители других, более мелких партий.

Неожиданнымй оказались итоги выборов в провинции Леопольдвиль: АБАКО получила 33 места, уступив первенство Партии африканской солидарности, завоевавшей 35 мест. Национальное движение Конго довольствовалось лишь двумя местами от этой провинции, которая направила в первый конголезский парламент наибольшее число депутатов — 90. В Экваториальной провинции Лумумба собрал больше голосов, чем другие партии, но меньше, чем независимые кандидаты. В Катанге партия Лумумбы не провела в парламент ни одного своего кандидата, КОНАКАТ — 25, БАЛУБАКАТ — 18. На долю Калонжи досталось одно место. В провинции Киву большинство голосов собрала партия Кашамуры. Пробельгийские группировки потерпели поражение.

Формирование шести провинциальных правительств окончательно закрепило за ведущими политическими партиями сферы их наибольшего влияния. Клеофас Камитату, представитель Партии африканской солидарности, возглавил правительство в Леопольдвиле, Лаурент Габриэль Экетеби (ПУНА) — в Экваториальный провинции, Жан-Пьер Финант (Национальное движение Конго) — в Стэнливиле, Моиз Капенда Чомбе (КОНАКАТ) — в Катанге, Бартоломей Мукенге (сторонник Альбера Калонжи) — в Касаи. В провинциальных правительствах Леопольдвиля и Катанги не было ни одного депутата от партии Лумумбы. В Стэнливиле из десяти министерских постов девять принадлежали депутатам от Национального движения Конго: внушительная победа партии, одержанная в одной из шести провинций. В Касаи большинство министров также принадлежало к сторонникам Лумумбы, но чрезвычайно шаткими были взгляды самого председателя провинциальной ассамблеи Бартоломея Мукенге, который отстаивал идею создания автономного государства народности балуба.

Итоги выборов повергли в растерянность многих лидеров. АБАКО, сильные позиции которой в Нижнем Конго ни у кого не вызывали сомнений, не смогла добиться успеха в своем родном районе! Жозеф Касавубу срочно созвал совещание руководителей партии: оно приняло решение отказаться от участия в провинциальном правительство Леопольдвиля.

В провинции Леопольдвиль создалось двоевластие: наряду с законно избранным функционировало правительство, возглавляемое Гастоном Диоми. К этому времени бывший бургомистр леопольдвильской коммуны Нгири-Нгири успел побывать в руководящих деятелях многих политических партий. Порвал с Национальным движением Конго, занимал особую позицию в группировке Ка-лонжи, сотрудничал с Партией африканской солидарности, дружил с Боликанго и Чомбе, одно время поддерживал Партию народа, входил в клановый альянс Баянзи, прокламировал создание обособленного государства баконго, в чем нашел сочувствие со стороны беженцев из Анголы, проживающих в Леопольдвиле. АБАКО игнорировала правительство Клеофаса Камитату.

Раздоры в Леопольдвиле отрицательно влияли на положение и в других провинциях страны, где немало было сторонников «пересмотра выборов» и реорганизации недавно созданных правительств. Борьба за власть, честолюбивые устремления политиканов, которые не заняли никаких постов и оказались у разбитого корыта, а теперь жаждали реванша, толкали Конго в затяжной парламентский кризис. Помимо этого, отсутствие центрального органа власти вызвало разнобой в работе провинциальных правительств; главы их руководствовались предписаниями партий, членами которых они являлись.

В Леопольдвиль перекочевали все недовольные, озлобленные политики. Они снимали помещения, открывали бюро, печатали листовки и воззвания, устраивали митинги протеста, взывали к помощи Бельгии, чтобы она вмешалась и восстановила «попранную справедливость». К обиженным стекались родственники, знакомые, единоплеменники. Прибывали семьями, кланами со всех уголков Конго и пополняли свои землячества в африканских кварталах. Число безработных и праздношатающихся увеличивалось с каждым днем. Неистовствовал Альбер Ка-лонжи, который из молодых касайцев создал отряды «добровольцев». Они сопровождали его всюду, производя внушительное впечатление на публику. Калонжи нападал на Лумумбу, утверждая, что он установит «новый и более худший колониальный режим», узурпирует власть и «накинет удушающую цепь на все Конго». Касайский вождь говорил, что без его участия не может нормально действовать ни одно правительство Конго. Делал реверансы в сторону Касавубу, доказывал, что «лучшие и достойнейшие» люди Конго отстранены от участия в управлении страной, так остро нуждающейся в «государственных умах». Себе он требовал пост министра национальной обороны. Позднее он соглашался принять министерство сельского хозяйства…

Неудовлетворенным оказался и Жан Боликанго. Его сторонники тоже устраивали скандальные демонстрации, которые направляли угрозы уже не по адресу бельгийцев, а в сторону патриотических партий.

Леопольдвиль переживал бурные и тревожные времена. А между тем на повестку дня встал вопрос о сформировании центрального правительства. Проходили беспрерывные совещания. Колониальные власти предпринимали попытку сколотить правительственную коалицию, благоприятную для Брюсселя. Жан Боликанго, которого бельгийцы прочили в президенты нового государства, зачастил к Жозефу Касавубу. Альбер Калонжи вступал в контакты с Партией африканской солидарности, с БАЛУБАКАТ и партией Унисета Кашамуры.