– Антон сказал мне, что это ад, – Аня посмотрела Гаю в глаза. – Что он видел Льва Кёнига. И говорил с ним.

– То, что это ад, я знал и без него, – произнес Гай.

– Тебе хочется знать, что ему сказал Кёниг?

Детские страхи имеют свойство возвращаться. Выкарабкиваться из-под кроватей, выбираться из шкафов. То, что давно казалось забытым, вдруг начинает прорастать сквозь тебя. Стоит лишь услышать несколько слов. И страх разорвет тебя на части. Хотел ли он знать? Ему казалось, что нет.

– Разве это имеет какое-то значение? Здесь… в этом мире? – спросил он, пытаясь увести разговор в сторону.

– Ты веришь в другой мир? В загробную жизнь?

Гай посмотрел на девчушку. За те две недели, что они провели здесь, Аня не отходила от Антона. Ухаживала за ним. Разговаривала. Рассказывала какие-то дурацкие истории из выдуманного детства. А ведь он ничерта не слышал. Лежал овощем, обвитый катетерами. Но вот теперь, когда он очнулся, Аня была готова поверить любым его словам.

Снаружи она осталась прежней малолетней девчонкой, которую Гай встретил в прачечной. Бледной, нескладной, с маленькой грудью и узловатыми коленками. Говорящей про тоннельных крыс и верящей в чудеса. С первого взгляда… в ней ничего не изменилось с тех пор. Но это было не так. Она изменилась внутри. Стала думать, что не так уж и бесполезна. Что она – не просто дырка для десятка членов, но человек, рожденный для какой-то миссии. Цели.

Когда она оказалась права насчет кладбища поездов. Когда тот мародер с ружьем не пристрелил их, а вывел к людям и предложил помощь … именно тогда, Аня изменилась внутри. И это пугало Гая. Он боялся за нее, как боялся бы за собственную дочь.

– Мои родители верили, что по ту сторону что-то есть, – сказал Гай. – Здесь это нужнее, чем в Голдтауне. Верить в то, что есть что-то еще. Что смерть – это не конец.

– По мне, так уж лучше бы на этом все и закончилось.

Аня улыбнулась. Но ее улыбка была печальной.

– Прежде, чем ты скажешь мне. Объясни, как ты относишься к Антону? – попросил Гай.

– Мне кажется, я знала его всю жизнь. Или ждала… – она смущенно опустила глаза.

– Тогда говори.

Она вдохнула. Словно собиралась нырнуть.

– Тогда и ты… ответишь мне на вопрос?

Гай кивнул.

– Если бы все сложилось иначе, как думаешь, могло ли у нас что-то получиться с ним, с Антоном?

– Если бы все сложилось иначе, вряд ли бы вы когда-нибудь встретились, – ответил Гай.

– Да, – она покивала. – Но сейчас… ему ведь не нужна такая, как я?

– Какая?

Она осторожно поглядела на Гая.

– Такая, какой меня сделали эти твари…Я шлюха, которую имели по десять раз на дню…

Конечно же, она говорила про своих насильников из сопротивления. Про Омегу, которая прикрывшись правыми лозунгами, творила бесчинства.

Нужно было всех их поубивать, сравнять с землей их сраный бункер! – подумал Гай со злостью. Но осекся. Это не должно было овладеть им. Тот клубок змей, что ворочался у него с самого пересечения границы. Он должен был оставаться внутри.

– Ты не виновата в том, что случилось.

– Да, наверное. Но порой нас винят за то, чего мы не совершали.

– Я не знаю ответа на твой вопрос, Аня, – выдохнул Гай. – Прости.

Она кивнула.

– Извини, что заговорила про это, размечталась. Какие-то ебаные розовые сопли! – она усмехнулась, утерев выступившие слезы. – Девочкам порой хочется подобной хуйни, извини за это, – она выставила вперед подбородок. И Гай понял, что потерял ее. Что больше не увидит ее настоящей. Такой, какой она хотела быть всегда, но резервация ломала ее с самого детства. Аня, как и тот парнишка со шрамом, каким-то невероятным образом, смогла сохранить в себе способность любить. Но каждый раз, каждая попытка вынести этот свет наружу, заканчивалась ничем. Люди не были готовы к любви.

– Я не знаю ответа, – сказал Гай, – но ведь я всего лишь чертов коп из-за стены. Бывает так, что мы задаем вопросы не тем. Единственный, кто знает ответ, лежит сейчас на кушетке, с трубками, торчащими из носа.

Аня кивнула.

– Так что же… Кёниг сказал Антону? – спросил Гай.

– Он сказал ему, где искать Вавилоны.

Гаю вспомнился отцовский голос. Его слова.

«Шлюхи – всего лишь прикрытие. Настоящий Вавилон куда как страшнее…»

И еще. Он говорил про чудовищ. Хотел, чтобы его сын остановил их. Сценарий для ебаной сказки.

– Но мы не ищем Вавилоны, – ответил Гай. – Мы ищем Кёнига.

– Кенига забрали они. Он там. В одном из Вавилонов. Так сказал Антон.

– Какой-то бред. Ты ведь не веришь во все это? Мертвые становятся нашей совестью. Говорят с нами голосами прошлого. Но не приходят во снах. И не дают подсказок. Мы копы. Мы не должны идти на поводу у всего этого мистического дерьма.

Аня пожала плечами.

– Тот, кто знает ответы, лежит сейчас внизу, на кушетке. Ты сам сказал.

– Он не знает, – буркнул Гай. – Он придет в себя и все поймет. Сейчас он не в состоянии отличить сон от реальности.

– Он сказал мне, что сны порой реальнее, чем настоящая жизнь, – сказала Аня. – Он понимал, что мы ему не поверим.

– Аня, ты многого не знаешь про Антона. Вся эта хреновина для него периодически становится заменой настоящей жизни.

Девушка с непониманием взглянула на Гая.

– Что ты имеешь в виду?

– Алкоголь. Последствия. Он сидит на таблетках, которые сдерживают его шизофрению.

– Мне он показался нормальным.

– Да он две гребаных недели провалялся без сознания! – рявкнул Гай. – Конечно, он показался тебе нормальным!.. Пойми – Кёниг – наш билет отсюда…

– Я понимаю…

– Эти люди… они позаботятся о тебе. Тут ты будешь в безопасности. Но нам… нам пора возвращаться домой.

Гай замолчал. В горле пересохло – ему хотелось пить. В гетто жажда была такой же невыносимой, как постоянная, выматывающая жара.

– Вы вернетесь…

– Нихрена! – огрызнулся Гай. Он облизал сухие губы. – Вся эта срань, что случилась, наталкивает меня на противоположные мысли. Мы попали под какую-то жесткую раздачу, и может там, за стеной, нас уже давно похоронили.

Аня обернулась. К ним кто-то поднимался – шаркал по бетонным ступеням. И ей отчего-то вдруг стало стыдно, что их услышали. В этом месте царило странное спокойствие, благодатная тишина, которую они раз за разом нарушали своими никчемными спорами.

– Таби, – выдохнула Аня.

Под навес вышла полная чернокожая женщина в круглых очках. Врач по образованию, именно она сегодня откачивала Антона после остановки сердца.

– Все шумите? – женщина достала сигарету. На