Надежда сообразила, что неугомонная ее соседка Мария Петровна проболталась Маргарите про капитана Сергея Гусева и про то, что Надежда кормит его ужинами и даже иногда завтраками. Маргарита Ивановна воспользовалась больным Надеждиным зубом и решила убить двух зайцев. С одной стороны, ей не хотелось подводить соседку, а с другой — быть замешанной в укрывательстве убийцы. Поэтому она вроде бы случайно поведала всю историю Надежде в виде обычного бабского трепа, оставив дальнейшее развитие событий на усмотрение Надежды.

Надежда поблагодарила Маргариту Ивановну за отлично сделанную работу и отправилась восвояси, глубоко задумавшись.

Сергей направлялся привычной дорогой к школе и поглядывал по сторонам. Все как обычно. Он вошел в холл, и тут же его окликнула старинная знакомая тетя Поля.

— Молодой человек, вы к кому? — строго спросила она, но тут же узнала Сергея.

— Ну что, тетя Поля, как жизнь?

— Все нормально, а ты куда это наладился?

— Завуча повидать, Аллу Константиновну, и к вам вопросы тоже имеются.

— К Алле Константиновне ты сегодня не попадешь, — безапелляционно ответила тетя Поля, — она сильно занята.

— Чем это так завуч занят?

— Не завуч Алла теперь, а директор.

— Когда ж ее назначили?

— Недавно и назначили. Больше-то некого, вот она и согласилась, за школу очень болеет. А когда ее в роно уговаривали, то она непременное условие поставила, чтобы Чердынцева Владимира Николаевича обратно взять, что он такой математик отличный, без него никак. Взяли, куда они там в роно денутся? Он с ребятами душа в душу, с Аллой у них — полный контакт, еще пригласила учителей хороших, какие раньше из-за нашей-то сбежали… в общем, учеба теперь на высоте, и как раз сегодня, — тетя Поля понизила голос, — комиссию ждем городскую, насчет того, чтобы нам статус гимназии дали. Так что и не проси, к Алле я тебя сегодня не допущу, ей волноваться нельзя перед комиссией, а то чего-нибудь не так скажет.

— Да я и не собираюсь ее волновать! — возмутился Сергей. — Я же все-таки по делу.

— По делу давай со мной разговаривать! — тетя Поля оставалась непреклонна.

— Уж очень бережете вы директора нового, — проворчал Сергей.

— А как же! — воскликнула тетя Поля. — У нас теперь при Алле другие порядки со всем. При Тамаре-то покойной ни у кого времени для себя не было, хоть завуч, хоть простой человек — всех в школе допоздна держала. А Алла — сама женщина семейная, так и других понимает, попусту в школе не держит. Что положено сделают — и уходят себе. А обучение еще лучше стало — люди видят, что к ним по-человечески относятся, и стараются…

Тети-Полин монолог прервался на самом патетическом месте: распахнулись двери школы, и в холл вошла большая группа людей. Наметанным глазом Сергей сразу узнал педагогов и товарищей из роно. Встретил их бойкий кудрявый молодой человек.

— Новый учитель английского, — шепнула тетя Поля. — Алла говорит, что нужно омолаживать кадры. Ребята с ним хорошо ладят, и английский преподает по-новому, сам недавно из Лондона вернулся.

Сергей оценил тонкий расчет Аллы Константиновны: при виде обаятельного коллеги комиссия, сплошь состоявшая из немолодых теток из роно, расцвела улыбками.

— Вот видишь, правильно сделала я, что тебя не пустила, — радовалась тетя Поля, — ну, сам посуди, приходят люди, а в школе — милиция…

— Ладно, теть Поля, сам вижу, что без прежней директрисы у вас значительно лучше стало.

— Ох, милый, грех такое говорить, но только без Тамары и впрямь дышать легче. Ее, считай, никто и не вспоминает, словно и не было человека, а ведь работала же, и долго работала…

Опять Сергей плелся домой, устало переставляя ноги. До праздников осталось меньше недели, и триста шестьдесят дней старого года давили на него непосильным грузом. И опять на площадке тихонечко приоткрылась дверь соседской квартиры, и Надежда окликнула его шепотом.

— Ты, тетя Надя, прямо как кошка у мышиной норки меня караулишь.

Надежда не обиделась, она вообще на такие мелочи не обращала внимания.

— Говори тихонько, Саша пришел недавно, но что-то ему нездоровится, прилег.

— Да неужели он дома? — поразился Сергей. — Не может быть!

— Ладно, не баси, и знаешь что, идем-ка к тебе, там и поужинаешь.

Надежда подхватила заранее подготовленную кастрюльку, укутанную полотенцем.

— А что там такое? — потянул носом Сергей.

— А тебе будто не все равно в одиннадцатом-то часу вечера? — поддела его Надежда.

— Где-то да, но чувствую запах котлет.

— Так оно и есть!

После солидной порции котлет с картофельным пюре и двух стаканов крепкого сладкого чая Сергей понял, что жизнь не так уж и плоха.

— Ну что, ты скажешь мне наконец, лечились ли они все в больнице? — не выдержала Надежда.

— Приготовься к неприятному, — вздохнул Сергей. — В больнице-то они все лежали, но вот вопрос — в какой… У всех четырех что-то есть. Два аппендицита, одна щитовидка, один желчный пузырь.

— Печень, значит.

— Не печень, а желчный пузырь, — строго поправил Сергей, — ты меня не путай, хотя я понятия не имею, что это такое.

— Молодой еще, — вздохнула Надежда, — поживешь еще, все про болезни узнаешь.

— Но больницы все разные, понимаешь — разные! И в разное время они там бывали. Стаднюк Тамара Алексеевна — операция аппендицита в 1981 году, больница Карла Маркса, это на Выборгской стороне, Воробьева Евдокия — у нее щитовидка, оперировали сравнительно недавно, три года назад, в больнице святого Георгия, это у нас тут рядом.

— Да знаю я, где это, пешком дойти можно!

— Дальше, у Сталины Викентьевны тоже аппендицит в девяносто втором, опять же в больнице Карла Маркса, это мне ее дочь рассказала, и остается Римма Точилло, так про нее никто ничего не знает, но вообще-то лечилась она в поликлинике при больнице Академии наук, так там в карточке написано, что операция по удалению желчного пузыря в одна тысяча девятьсот девяносто четвертом году в той же больнице при Академии наук на проспекте Мориса Тореза.

— Н-да, все в разное время и в разных больницах… ну, а как вообще там родственники живут?

— Прекрасно! Все родственники и знакомые потерпевших живут прекрасно! У Сталины дома полная ламбада, одна молодежь, все дружат и существуют замечательно. Дачу отчиму отдали, иногда и он приезжает, места всем хватает в четырехкомнатной-то квартире.

— Если подумать, то так и должно быть, — тихо сказала Надежда. — Большая дружная семья, все друг другу помогают. Ничего в этом особенного нет.

— Правильно, только Сталина им всем мешала, характером своим доставала. Ну, не могу же я думать, что вся семья скинулась на киллера, чтобы от этакой мегеры освободиться и спокойно зажить?