— Я поговорю с Юджинией сам, она пока что росла в нормальной американской семье, а не… — он запнулся, — и все поймет. Что мужчина должен делать в жизни что-то. А вас я жду ровно в восемь утра в моей машине, вы поедете со мной на работу.

Юджиния провожала его, как на войну, и все предупреждала, чтобы он не боялся: секретарей, советников, вице-президентов, кто ему будет объяснять.

Она заедет к нему в конце рабочего дня. Одевшись в самый скромный костюм, он отправился в восемь утра, ни свет ни заря, работать исполнительным директором.

Никогда в жизни еще не поднявшись выше, чем шофер или копатель земли — землекоп называется.

Александр даже не представлял, что мистер Нилл так богат. У него были нефтеносные промыслы, банки, а также всякая мелочь: здания, отели, сеть ресторанов, два театра и одна железная дорога. Плюс разные капиталовложения, разобраться в которых у него не хватило бы ни ума, ни жизни. Да он и не собирался тратить на это жизнь. Он только удивлялся всеохватности мистера Нилла.

Мистер Нилл и его семья входили в число десяти самых богатых семей Америки. А значит, и мира. Цивилизованного. И хотя Александр мужественно сражался, его хватило ненадолго.

Через две недели он пришел к мистеру Ниллу и сказал, что согласен лишиться всего, кроме Юджинии, только не быть исполнительным директором.

На что мистер Нилл, подумав, мудро заметил:

— Это вам не книжки писать.

Молниеносная карьера директора была закончена, и на следующий день он уже купался с Юджинией в закрытом домашнем бассейне и выпаривал бренное тело в сауне. Они целовались в пару.

Неяркое зимнее солнце лилось в окно.

Клуиз вошла в зал, где он сидел, и села рядом. Когда-то она была моделью, работавшей для очень крупной косметической фирмы, конкурирующей с самим «Ревлоном». Она была моделью номер один. И сейчас еще сохранила профессиональную привлекательность, хищную сладость улыбки и зовуще-неда-ваемых глаз, которая брала в плен и не отпускала. Завораживающая улыбка, уникальная.

Она вздохнула высокой грудью. На грудь он старался не смотреть.

— Как тебе твоя жизнь, не скучно?

— Наоборот, очень весело. — Он улыбнулся.

— Почему ты совсем не уделяешь мне внимания? Я все-таки твоя родственница.

— Я никому его не уделяю, кроме Юджинии.

— Она так ослепительна?

— Она необыкновенна.

— Она прекрасна, но она ребенок. Я думала, что взрослый мальчик или юный мужчина более интересуется женщинами…

— Например… — Он улыбнулся.

— Такими, как я.

Он перевел взгляд с ее груди на лицо. Сомнений не было. Ее глаза обнимали, сжигали, трогали его и касались. Она откинулась, положив руку на спинку дивана, рядом с его плечом. (Или она дразнила?)

— Ты доволен своей жизнью, образом ее? — Вполне, я понимаю намек.

— Это не намек. Кстати, то, что ты имеешь, в каком-то роде моя заслуга тоже. Я так хотела. Чтобы ты был здесь. Рядом.

— То есть? — Он вопросительно посмотрел на нее.

— Милый, неужели ты думаешь, что мистер Нилл позволил бы когда-нибудь Юджинии выйти замуж, если бы я не приложила к этому руку?

Как на новое открытие посмотрел он на Клуиз.

Она совсем не Полозова, она — Клуиз. Урожденная француженка, такие не сводят с ума.

В голове все перевернулось, потом встало на свое место.

— Ну так? — Она смотрела ласково на него.

— Вы ждете благодарности?

Он думал, что она скажет «нет». Но она сказала:

— И только одной.

Он улыбнулся ее откровенности. Хотя еще ничего не было названо.

— Когда-то давно я читал книгу, которая мне очень нравилась, «Приключения авантюриста Феликса Круля». Так вот, он тоже соблазнял дочку, попутно не гнушаясь и мамой. Которая ему объясняла, что зрелый плод лучше зеленого. Несозревшего.

Клуиз даже рассмеялась от удивления.

— Ты читаешь хорошие книжки. Я не ее мама, солнышко. Неужели я так старо выгляжу? Мне тридцать один, как ты мог это подумать?

Он сам удивился, что она так молодо выглядит, с виду ей, казалось, двадцать семь, впрочем, все американки выглядят моложе, в этом им не отказать: они ухожены.

— Где же мама Юджинии?

— Этого я тебе никогда не скажу.

— Почему?

— Этого тебе никто не скажет.

Разговор загадками, подумал он про себя. И усмехнулся, вспомнив, как считал, что Клуиз наградила Юджинию парой стройных точеных ног.

— Значит, я свободна от этого греха, — отреагировала по-своему Клуиз на его усмешку. — Это ничего не меняет. — Он продолжал думать: какая тайна кроется в отсутствии первой жены Господина?

— Действительно? — Клуиз была неподдельно удивлена.

Ее длинные точеные ногти коснулись его щеки.

— А жаль, — и было непонятно, шутит она или говорит всерьез. Было вообще ничего непонятно и стало еще непонятней.

— Мне тоже, — проговорил он.

— Чего? Скажи, я все сделаю для тебя. — Ее грудь поднялась и вздохнула, едва коснувшись опушки его плеча. Он удержался, чтобы не закружилась голова от запаха ее тела, смешанного с запахом духов, волос и платья. Тончайшее дуновение аромата. Она вся пахла.

Теперь ее глаза, абсолютно ничего не скрывая, прожигали его. Она начала:

— Я очень хорошо помню все, что ты говорил. И особенно один наш разговор, когда ты сказал: «Для того чтобы женщина возбудила подчиненного ей мужчину, нужно, чтобы он поднялся до ее уровня. Вряд ли хотя бы одна нормальная женщина может возбудиться шофером». Я подняла тебя до себя, максимально приблизила…

Он обернулся, в дверях стояла Юджиния. Рука Клуиз лежала на его плече. Слышала ли Юджиния последние слова? Фразу. Она ласково улыбнулась ему. Клуиз встала:

— Ну, мне пора, у меня встреча с косметичкой. Юджиния, не забудь, милая, что сегодня вечером твой папа ждет вас к обеду.

Перевоплощение было уникальное.

— Я помню, — сказала Юджиния.

— Александр, могу я занять твоего шофера, он и так целые дни ничего не делает. — И вдруг она улыбнулась и тихо сказала, как будто про себя: — Не повторяй ошибок мистера Нилла.

— Да, конечно, — ответил он. — В любое время. Клуиз вышла изящной походкой из зала. Ее бедра

были восхитительно стройны. Она это знала. И старалась ими двигать так, чтобы они ослепляли еще больше. Ему была интересна реакция Юджинии, так как еще никогда между ними не появлялась женщина. Он ждал, и тогда Юджиния сказала, но очень мягко:

— Она совсем не Полозова, она — Клуиз. Урожденная француженка, такие не сводят с ума.