Баффингэм вошел в комнату в своей обычной неуклюжей манере. Он окинул нас безразличным, неприветливым взглядом, как будто он вообще был не с нами, а в каком-то другом, неизвестном нам мире. Похоже, что и от нас никакой приветливости он не ожидал.

Он имел сына, и этот сын был в тюрьме. Это отстраняло его.

Я не могу себе представить, что существует большее разочарование в жизни, чем разочарование отца в своем неудавшемся сыне. Как гордятся отцы своими детьми, особенно, если это сыновья! Как они участвуют в их играх, их первых уроках, их глупостях! Конечно, мистер Баффингэм должен был внутренне очень страдать.

Штром внимательно посмотрел на него и дал короткое пояснение о сути этого допроса.

Показания Баффингэма были коротки и просты. Он работал до полуночи, домой пришел пешком, так как его автомобиль находился в ремонте. Недалеко от Эллиот-хауза он встретил мистера Гранта. Они вместе пришли домой. Он лег спать и был разбужен суматохой во вторник утром.

– Мы тут узнали кое-что новое, Баффингэм, – сказал лейтенант Штром, когда тот закончил свой нехитрый рассказ. За безразличным тоном, которым Штром сказал это, скрывалось едкая ирония.

– Легко ли вас шантажировать?

Темные глаза Баффингэма оглядели нас, одного за другим. Но ничего необычного он не обнаружил.

– Вы имеете в виду меня, лейтенант?

– Да, вас!

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– О шантаже. Вас ведь шантажировали, не так ли?

– Вы шутите?

– К этому я вовсе не расположен, поверьте мне!

– Почему же меня должны шантажировать? – Баффингэм искоса взглянул на офицера.

– Именно это мне бы очень хотелось узнать.

Ни от кого из находящихся в комнате не могло ускользнуть выражение облегчения, появившееся на лице Баффингэма. Казалось, то обстоятельство, что Штром не знал, в чем, собственно, дело, чрезвычайно успокоило Баффингэма. Этот мужчина все ещё выглядел утомленным и затравленным, но страх, появившийся в его глазах при слове «шантаж», исчез.

– Каким же образом кто-то мог бы меня шантажировать? – спросил он пренебрежительно. – Я ведь не совершил никакого преступления. Только потому, что мой мальчик очутился в затруднительном положении, вы теперь пытаетесь что-то повесить на меня, так?

– Сколько вы зарабатываете в аптеке, Баффингэм?

– Восемнадцать долларов в неделю. Жалкие гроши!

– Восемнадцать долларов в неделю?

– Да.

– Вы не ошибаетесь?

– Конечно, нет. Ни больше, ни меньше. Если мне уже не верите, спросите у шефа.

Тихо и вкрадчиво Штром заметил:

– В таком случае, платить по девять долларов в неделю за жилье довольно большой расход, не так ли?

Вновь Баффингэм окинул быстрым взглядом всех, по очереди.

– Ах, вот что – вы говорите о той сумме, которую я платил за квартиру этой старой женщине в последнее время! – Он откинул голову назад и громко рассмеялся. – Значит, вот откуда ветер дует! Отличная шутка! Шантаж! Ха-ха! Нет – я долгое время был безработным и не мог платить за жилье. Позже старуха стала еженедельно начислять мне недоимку. С тех пор, как я работаю в аптеке, мне приходится платить за комнату в три раза больше, чем она стоит. Я и так уже намеревался вскоре переехать отсюда.

Если он лгал, то лгал искусно. Он вел себя так, как будто не было никакого убийства, не предпринималось никакого покушения, а этот полицейский допрос не имел ни малейшего значения. Штром обратился к методу, который он уже применял по отношению к мисс Санд.

– Если вы из восемнадцати долларов в неделю девять отдаете за квартиру, то на жизнь вам остается только девять долларов. И машину содержите тоже на эти деньги?

Баффингэм небрежно махнул рукой.

– У меня есть ещё кое-какие дополнительные доходы. В аптеке это не так трудно. Ведь ничего другого не остается. Надеюсь, вы не станете осуждать меня за это, лейтенант.

Бафффингэм держался значительно лучше, чем несчастная мисс Санд.

– Я слышал, ваш сын пытался бежать.

– Не понимаю, к чему вы клоните?

– Напротив, вы это очень хорошо понимаете. Оттуда же происходит и ваша пила.

– Пила?

– Прикидываетесь дурачком?

– Я – нет, – язвительно заметил Баффингэм. С каждой минутой он становился все более надменным и саркастичным и, похоже, чувствовал себя очень уверенно.

– Пожалуйста, без шуток! Итак, откуда вы взяли эту пилу?

– У меня нет никакой пилы.

– Чем вы отвинчивали винты?

– Какие винты?

– На подвальной двери!

– Я не знаю ни о какой подвальной двери!

Такой ответ, естественно, дал бы каждый из жильцов этого дома – во всяком случае, те, кто ничего не знал о двери, ведущей к кухне.

На главной же подвальной лестнице никакой двери не было. На самом ли деле хитрил этот Баффингэм? Действительно ли у него хватало ума на то, чтобы так прикидываться дурачком? Я видела, что Штром тоже задает себе эти вопросы. Он опять перешел на совершенно новую тему.

– Вы знали Розу Либерри, Баффингэм?

– Кого?

– Вы меня прекрасно поняли!

– Розу? Розу Либерри? Не знаю. Кто это?

– Никто, во всяком случае – сейчас.

Штром разрешил ему уйти. Но он был очень задумчив и, когда Баффингэм поспешно вышел, сказал:

– Откройте-ка ваш психологический кран, миссис Дакрес.

– В отношении Баффингэма?

– Да, Баффингэма! Кстати, что за фамилия!

– Ну…

– Вам больше ничего не приходит в голову, не так ли?

– Напротив. С чисто психологической точки зрения, он способен пойти на различные преступления. Но где мотив? Насчет миссис Гэр это, конечно, неизвестно. Но что он имеет против меня? Я бы не смогла его подозревать.

– Вы уверены?

– Естественно, я уверена! Его я знаю меньше, чем всех остальных.

Кистлер встал со стула и громко зевнул.

– Он для неё слишком стар! – самоуверенно заметил он.

Я намеренно пропустила мимо ушей эту дерзость, Штром, однако, нет.

– Да, Кистлер, пожалуй, поинтереснее, не так ли?

Оба стояли и ухмылялись, как два шаловливых школьника.

– Я полагала, что вы заинтересованы в том, чтобы найти того, кто напал на меня, но не мужчину, который мог бы меня прельстить! – холодно сказала я.

– Этот упрек мы оба, честно говоря, заслужили, Кистлер, – посерьезнев, согласился Штром. – Этот Баффингэм мне не очень-то нравится. Он занимается какими-то темными побочными делами. Он сам в этом признался. А если кто-то совершает мелкое преступление, он, в конце концов, пойдет и на большее. Его сын сидит. Ему очень нужны деньги. Его объяснение несоразмерно высокой квартирной платы было логичным и правдоподобным, но, в то же время, не совсем обоснованным для нашего случая. Насколько мы знаем, этот человек не имеет никакого отношения к прежнему занятию миссис Гэр. Правда, он поселился здесь, как только миссис Гэр купила этот дом. Его показания на судебном расследовании: двенадцать лет назад. Может быть, старуха Гэр заполучила его сюда таким же образом, как и мисс Санд. Ведь он тоже платил значительно больше. Следовательно, если речь идет о шантаже, у старухи в руках против него должно было иметься очень сильное оружие.