Теперь более сжатое изложение 2013 года. Как вы помните, Маша привела собак из Догвилля. Они телепортировали со станции метро «Площадь революции» через постамент Золотой собаки. А Надя приехала своим ходом, так сказать, «на автобусе» с большим черным псом, пелевинским псом П*цом. Это к вопросу, как добирались собаки, которые были больше одного метра в холке (которые могли пить воду из стакана в раковине и видимо не только воду, но «не только», это не собаки) до места.

Большой черный пес. На севере Москвы в районе Гольяново бежал огромный черный пес. Про которых говорят «размером с теленка». Обычное собачье видение окружающего мира – как у Парфюмера, ландшафт из запахов. Запахи бомжа с дохлой кошкой, который зачем-то тащит за хвост дохлую кошку, и та волочится по асфальту, запах тещиной стряпни, пережженной шарлотки, запах подмышек, унитаза, розы, сельской свежести и перегара от «колхозниц», выходящих из автобуса на Щелковском автовокзале. Запах несвежего суши и не суши вовсе, из вокзального кафе, носков, запах человека, который поел чеснок час назад, два часа назад, двенадцать часов назад, так, наверное, пахнет в собачьем аду.

«Москвичи, – думает пес, – это слово звучит между «бисквит», «куличи» и Мосхом, сыном Ноя. Навстречу идут «переделанные» или недоделанные, полуфабрикатные, как «бирюлевские полуфабрикаты». Не как нарисованы в собачьих учебниках в Догвилле. И книгах о вкусной и здоровой пище. Может и вкусной, но какой-то, грустной… Лицо: тенденция «книзу», уголки губ щеки тяготеют к центру земли. Как будто лицо, беременное прозой жизни. От них неуютно. Они будто в долгах или под другим стрессом. Они правы, стабильность им нужна. Но при этом по-прежнему ничего не делать. Цари и царицы «лежа на печи». Они забывают одно: стабильность возможна лишь на кладбище. Это не бродяги, это русские, у них таких калик 140 миллионов. Они практичны. Дата своей смерти просчитана, как у Нострадамуса. Крестьянки с надменными лицами, обедневшие дворяне или купцы какой-то гильдии, не свыкшиеся, еще доказывающие, что бабушки их не колхозники. А прабабушки не крепостные крестьяне. «Копейка» ржавеет под окном на улице. Ощущение от них? Сырое ощущение. Склизкое. Будто червя взял. В рот в темноте вместе с куском мяса на помойке. Их еще «делают». Их надо довести в микроволновке. Они не плохие, они пока неудачные попытки создать лампочку 999-й раз. Еще чуть-чуть и получится, осталось две попытки. Но, кажется, они устали и не верят. И чуть-чуть не считается. Возможно, у них есть будущее. В смысле, у страны. А пока это фабрика погасших, вернее не загоревшихся звезд. Пока они люди «Паузы». Они «под паром». Зрейте».

Надя заметила, что за ней бежит большой черный пес и испугалась.

Она подумала, что это черный пес из Гарри Поттера, Грим, вестник смерти. Но потом он оказался Сириусом Блэком.

Он шел за ней. Он побежала. Бросился, лает, лижет.

Надя рассказывала: «Я подумала, назовем его Пес. Как «кот» в «Завтраке у Тиффони». Как сказала Холли-Одри, кто я такая, чтобы давать имя коту. Он сам по себе». Но это был другой случай. Псу уже дали имя, Виктор Пелевин.

Пес думал: «У Льва Толстого лошади думают, Холстомер. Да и сам Толстой лев. Не Тигр не Кошка, не Черепаха, а Лев! И львы думают. Или, по крайней мере, пишут. Собаки тоже могут думать. Но что собаки могут говорить, это для книжек. А тут Гольяново, реальность».

Пес сказал: «Здравствуй Надя, Почти Самая Великая Волшебница Из Живущих На Земле Сейчас! Меня звать П*ц».

Есть одно слово, которое само напрашивается, вертится на языке.

Часто используется в сочетании со словом «весь», или в сочетании «к нам пришел». И дальше изложить свои чувства. Или: «ну теперь нам…», и говорится это волшебное слово. Или когда самолет падает, и до земли остается метров двадцать, в черном ящике самолета, где зарегистрированы разговоры в кабине пилотов, часто бывают слова «все, мужики, …ц». А тут что-то новенькое – «Меня звать П*ц».

Слово это так неухоженно выглядит на бумаге и на мониторе компа, неуютно. Если писать без сокращения. Потому дальше мы будем писать «П*ц». Только один раз, попросив, как положено, извинения у политкорректной части читателей или у эстетов, для которых мат это Великий Коннотат, метаязык нашей цивилизации, но он требует только «живого воспроизведения», театра, драмы, атмосферы, которую, увы, «письмо» передает лишь в небольшой степени. И писать маты на бумаге – это смертный грех. И если, например, Веня Ерофеев в поэме «Москва-Петушки», сначала написал на полстраницы мата, а потом заменил его полстраницей многоточий, и стало еще лучше и красноречивей, то мы поступим, как Веня Ерофеев. Тем более, что во времена оны нам иначе и поступить будет трудно. И даже, больше чем Веня, и страницу многоточий писать не будем. Из уважения к провайдерам или производителям бумаги, цензорам и корректорам. Типографам и грузчикам.

Пес сказал: «Да, Надя, я Пиздец. Я пес, про которого написано в Книге. В книге Пелевина «Поколение П», что с севера придет пес по имени Пиздец, и мало не покажется. Так вот я пришел. Но я не к тебе пришел, А к кому? Тем скоро выпадет на долю это узнать. И я не завидую их судьбе».

«А я думала пес на «П» это кто-то из Питерских, нет?» – сказала Надя.

И дал ей лапу. Она ее пожала.

«Может быть это станет началом большой дружбы?». И они пошли вместе. Комиссар Рене и Рик. Конец фильма? Нет не конец? А жаль.

Как они оказались в Архангельской области. На поезде. «Девушка везет теленка», – говорил народ. «А почему не на самолете?». Чтобы вы спросили, почему не на самолете. Потому что на самолете не возят телят, глупые. Кто же пустит в такой самолет, а наш эмиликейский Гольфстрим был в Бестужево. Не гонять же зря аппарат.

Она и П*ц прибыли в Бестужево со станции Костылево на рейсовом автобусе. Пассажиры смотрели на них с благоговением. И не задавали глупых вопросов, что такое, почему вы телят в пассажирских автобусах возите? Надо специально для этой цели предназначенных скотовозах. Глупые они не понимают, что эта не просто собака, а собака, которая спасет мир. Или угробит, какая разница (во-о-о-от, вы и проговорились, вы плохие, плохие, плохие… мы же говорили, а теперь видим.). «А разве не в скотовозе мы едем», – думала девушка. Четыре часа по зимним дорогам Архангельской области, при «+2» по Цельсию, это как два года Соловков.

6 ЯНВАРЯ 2010 ГОДА. БЕСТУЖЕВО.

До отлета ковчега и до десятилетия Полли Перкинс остается один день. Да, я не говорил, что у нее фамилия Перкинс. Потом скажу почему, если дело зайдет об отцовстве.

Поля пристрастилась к чтению пуссипедии. Сейчас она ищет в Вовочкиной пуссипедии. «Что мой «суженный» из пальца навысасывал по собакам?» – думала девочка, и набрала в рамочке на ноутбуке «собаки пуссипедия».

Собаки и собакоиды в «пуссипедии».

А. Англия. Без комментариев.

Б. Баскервилей собака.

Белый Пес, Бегущий Краем Моря.

Белый клык.

Белка (собака Белка, как есть Эмма, собака Эмма).

Д. Донцова. (без комментариев)