Внезапно план Энвер-паши стала выглядеть осмысленным. Русские отошли с Южного Кавказа, и Энвер послал свои войска к Баку на Каспии (и даже дальше на север), где жило население из азери, склонное симпатизировать туркам. Независимая Армения тоже вынужденно отошла на данный момент в тень, чтобы придти к договоренности с турками. Однако все это оказалось иллюзией. Во Франции немецкая армия начала ряд эффектных операций, которые выдохлись к июлю 1918 года; затем последовали успешные наступления союзников, которые заставили немцев в ноябре запросить перемирия. Перед этим их союзники тоже потерпели крах – первой в конце сентября вышла из войны Болгария.

Теперь турки оказались отрезаны от Германии, и правительство распалось (руководители CUP сбежали на немецкой моторной лодке на военный корабль, а затем в Одессу, которая все еще оставалась под контролем Центральных держав). Турки обратились к британскому военно-морскому командующему в Эгейском море с предложением о прекращении огня, которое было подписано 30 октября в Мудросе на острове Лемнос, частично благодаря любезности сэра Чарльза Таунсенда, британского генерала, захваченного в плен под Кут-эль-Амара и пользовавшегося комфортабельным интернированием на Буюкаде – по-гречески Принкипо (от слова «принц»), самом крупном острове у Стамбула, где впоследствии интернировался Троцкий. Далее последовала оккупация союзниками Константинополя.

Теперь победители намеревались разделить империю: итальянцам – юго-запад, британцам – Ирак, Палестина и район Константинополя, французам же доставалась вся Сирия и юго-восток. Но существовали и другие голоса. Армяне мечтали теперь о Великой Армении от Черного до Средиземного моря, и они пользовались некоторой американской поддержкой. Была и еще одна проблема – Курдистан. Естественно, у держав Антанты возникли разногласия, и британцы решили использовать в своих целях греков. Их премьер-министра, националиста Венизелоса, они любили и доверяли ему, особенно Ллойд-Джордж. В середине мая 1919 года греков подтолкнули оккупировать греческую Смирну, а затем их войска рассыпались по западной Турции, изгоняя турок и ведя себя зачастую крайне жестоко – один из британских командиров, принц Эндрю, отец герцога Эдинбургского, говорит, что не верил, будто человеческие существа могут вести себя таким образом, за исключением греков.

Тем временем султан, которым теперь стал Мехмед VI Вахдеттин (правил с 1918 по 1922 год), и его близкие согласились с поражением и пошли на сотрудничество с союзниками. К этому моменту османы перепробовали все – секуляризацию Танзимата, конституцию, кооперацию с долговой комиссией, исламскую реакцию, своего рода революцию, альянс с Британией, альянс с Германией. Не сработало ничего. Султан видел свое будущее только в качестве халифа, главы мусульман всего мира – включая, конечно, Британскую Индию, где, как он считал, у него все еще есть кое-какие козыри. Другими словами, он намеревался стать неким подобием Ага Хана – главы цивилизованного варианта ислама, к тому же очень богатого.

В 1920 году правительство султана подписало Севрский договор, который разделил империю и оставил его с маленьким государством в Центральной Анатолии, столицей которого, может быть, даже стала бы Анкара. Это был оскорбительный договор, составленный, чтобы принизить турок под видом несения им цивилизации. Теперь им предстояло смазывать тормоза локомотивов и запрещалось продавать грязные открытки.

В район Смирны был назначен губернатор Аристидис Стергиадис, от которого, как критянина, ожидали понимания мусульман и который был первым греческим правителем оккупированных Салоник. Его действия в самом деле были мягкими – настолько мягкими, чтобы взбесить местных греческих националистов. Греки даже открыли университет восточного Средиземноморья, имея в виду эллинизировать местных мусульман. Тем временем армяне оккупировали Карс и двинулись к Трапезунду и Эрзуруму; их мания величия была такова, что первым действием после прекращения огня стала атака на Грузию на том основании, что крупный порт Батум в действительности принадлежит армянам.

Все это привело к реакции мусульман – мы можем справедливо назвать ее «турецкой», но в то время обычные жители, особенно на востоке, определяли себя по религии. Появился лидер, отражавший существующие настроения – Мустафа Кемаль, которого мир знает по его более позднему имени как Ататюрка или «Отца турок». Он был талантливым генералом, отлично проявил себя при Галлиполи и в других местах, и он начал аккуратную игру, первоначально получив одобрение от султана (который, может быть, что-то и подозревал). Затем Кемаль под каким-то предлогом отправился 19 мая 1919 года наанглийском пароходе в Самсун на Черном море.

Здесь, путешествуя по пыльным дорогам в брошенной штабной немецкой машине (которая часто ломалась), он собирал поддержку. Армяне, которых, по их утверждениям, усердно вырезали, заставили всех мусульман, включая курдов, объединиться – чего иначе никогда не удалось бы добиться. Мустафа Кемаль имел достаточно харизмы и хитрости, чтобы стать их лидером.

Затем он бросил вызов правительству султана. Совершенно случайно базой его стала Анкара, потому что она находилась на железной дороге и имела телеграф, который он с большим успехом использовал. Вскоре Мустафа Кемаль собрал своих сторонников из оккупированного союзниками Константинополя и созвал «Великую Национальную Ассамблею», впервые собравшуюся в апреле 1920 года в бывшем клубе младотурок. Она не была собранием без мнения – ее проведение действительно было трудным делом, приходилось идти на огромные уступки, такие, как запрет на алкоголь и религиозные предостережения по поводу женской одежды. Однако у Кемаля существовала армия, которая отошла с Кавказа, и хотя французы с армянским легионом на юго-востоке и греками на западе продвигались вглубь страны, сопротивление росло.

В 1920 году в игру вошел новый фактор. В России большевики победили в гражданской войне, но очень опасались интервенции союзников и нуждались в поддержке. Они начали понимать, что под знаменем антиимпериализма могут рассчитывать на мусульман, и после ряда экспериментов с Энвером каким-то образом угадали, что Мустафа Кемаль станет нужным человеком. Между Анкарой и Москвой полетали депеши, за ними последовали эмиссары, и дело было сделано.

В 1920 году советское золото и оружие пошли через Черное море, и первым это воздействие сказалось на восточном фронте, где армяне потерпели поражение. Затем националисты обратились к юго-восточному фронту, на котором вскоре пришли к соглашению с французами. Таким же образом решились проблемы и на сирийской границе. К 1921 году кемалисты набрали достаточно сил, чтобы оказать сопротивление грекам, которые, уверенные в британской поддержке, сильно продвинулись к Анкаре. В яростном сражении на реке Сакарья в августе-сентябре греки были остановлены. Это стало победой, которая потрясла весь мир, особенно мусульманский: телеграммы с поздравлениями шли со всех сторон.

Затем Мустафа Кемаль продемонстрировал свои качества другим образом: он знал, когда остановиться. Он не хотел спровоцировать британское вторжение и воздержался от дальнейшего наступления на целый год; вместо этого (здесь требовалось твердое руководство) он начал обустраивать свое внутреннее положение в Анкаре, которая понемногу приобретала вид столицы (французское посольство первоначально разместилось в железнодорожном буфете). Затем в августе 1922 года он перешел в новое наступление, и на этот раз оборона греков рухнула. Их армия была разгромлена (в плен попало даже высшее командование), и 9 сентября турки вошли в Смирну, которая позже стала Измиром.