— Уж больно крови много. Ты ее прямо в голову.Мгновенная смерть. Хорошо, что не мучилась.

Я показала на раскрытое окно и, хватая губамивоздух, словно рыба, выброшенная на берег, произнесла:

— Вот, видишь распахнутое окно? Видишь?

— И что?

— А то, что я хотела в него выброситься. Когдаковбой, вернее нет, когда Кира стала выламывать дверь, я хотела броситься вниз,а затем увидела этот пакет с пистолетом. Почему ты не хочешь понять, что явыжила по счастливой случайности? Почему? Тебе было бы легче, если бы ясиганула в окно? Хотя тут невысоко, но все равно я осталась бы калекой… Правда,нет гарантии, что ковбой, вернее нет, Кира меня бы не добила там, внизу. Развея виновата, что осталась жива?! Да вы оба должны радоваться! Я выжила благодарятвоему пистолету. Спасибо тебе, Толя. Можно сказать, что ты подарил мне жизнь.

Анатолий изменился в лице и как-то нервнозадергал скулами.

— Это был мой пистолет, и я принес его в этотдом для себя, но не для того, чтобы ты убивала из него Киру.

— Но ведь ты хотел убить из него ковбоя, аковбой это и есть Кира. Какая разница, кто бы это сделал, ты или я! Мы же обане знали, что это Кира наряжалась ковбоем. Если бы его убил ты, то ты бы тожеувидел, что это Кира.

— Кира приехала в этот дом уже после того, каку тебя начались видения, — еще раз повторил свою мысль Анатолий.

— Тогда я вообще ничего не понимаю.

— А я не понимаю, какого черта ты взяла чужоеоружие?

— Чтобы себя защитить.

— Ты не имела на это права.

— А ты хотел бы увидеть меня мертвой? Скажи,ты бы этого хотел?

— Я хотел, чтобы ты спала. Я дал тебеснотворное. Я не хотел, чтобы ты бегала по дому и стреляла в людей.

— Я бегала по дому?!

— Ты.

— Да это за мной бегали по дому! За мной!!!

— Мало того, что ты себе заработала статью,если, конечно, ты не докажешь, что ты оборонялась, так ты заработала еще статьюпо мою душу! Теперь полиция будет копать, чей это пистолет, как он ко мне попали почему он у меня хранился. А это, между прочим, срок.

— У меня не было другого выхода. — Ябеспомощно опустила руки.

Видимо, Лена почувствовала себя лишней и,встав с пола, осторожно спросила:

— Может, я пойду? Если будет нужно, вы меняпозовете.

— Ни с места, — с металлом в голосескомандовал Толя и перегородил девушке выход. — Кто еще в доме? Где Катя?

— Катя в городе у своего парня. Она приедеттолько утром.

— Кто еще видел Киру убитой?

— Никто.

— Точно никто?

— Вы же сами видели, что больше сюда никто неприходил.

— А работники-арабы?

— Все уехали в город на ночную дискотеку.Охрана у себя в домике.

— А в большом доме?

— В большом доме никого нет.

— Значит, кроме нас троих, никто не видел Кирумертвой?

— Нет, — испуганно покачала головой девушка. —Я спала. Катя уехала к своему парню, а ребята-арабы на ночную дискотеку ушли, иповара тоже. В доме пусто.

— А я сидел у охранников из службыбезопасности. Угощал их виски. Когда вернулся в дом, сразу пошел к себе вспальню, а в спальне увидел Лену, которая пыталась привести тебя в чувство.Значит, о том, что здесь случилось, знают трое…

Анатолий резко остановился и окинул нас сЛеной задумчивым взглядом.

— Нет, не трое. — Я говорила довольно глухо,но каждым своим словом ударяла сама себе по раскаленным нервам. — Есть ещечетвертый.

— Кто он? — в один голос спросили меня Толя иЛена.

— Тот, кто переодел Киру. Тот, кто снял с неековбойский плащ и сапоги, а также забрал ее простреленную шляпу. Тот, кто здесьнемного попыхтел, пока я была без сознания.

— И кто же это? — Анатолий как-то заметносъежился, и мне показалось, что по его телу пробежали мурашки.

— Я не знаю, — нервно замотала я головой. — Яне знаю… Я не видела… Я была без сознания… Я не знаю, как мне доказать вам то,что, когда Кира за мной гналась, она была одета в ковбойские шмотки. Онапорезала мне ногу… Хорошо, быть может, это не доказательство. Но она еще убиласпасателя.

— Что?

— Я говорю, что она убила спасателя. Он лежитв своем домике с ножом в груди. Это тот же нож, который я видела в прошлый раз,похожий на кинжал. Там рукоятка такая красивая.

— Мне кажется, что мы это уже проходили. —Толя подошел ко мне поближе, взял меня за подбородок и притянул мое лицо ксебе. — Знаешь, была б моя воля, я бы сам тебя убил…

— Давай.

— Не могу. Я не сумасшедший. Но ты даже непредставляешь, как мне хочется тебя убить.

— За что?

— За то, что ты натворила.

Я почувствовала, как после этих слов, в ту жесамую минуту, по моим щекам потекли слезы.

— Ты недоволен, что я сталась жива? Ты хотел,чтобы осталась жива Кира?

— Я хотел, чтобы ты ничего не натворила.Теперь ты понимаешь, насколько ты больна? Ты это понимаешь? Ну, скажи, ты хотьнемного это понимаешь? Ты опасна. Ты очень сильно опасна. Это ж надо, до чегодовел тебя тот козел… Тебя же в больницу нужно класть, в дурку. Хорошо, еслисуд признает самооборону, в чем я глубоко сомневаюсь, а если нет, то у тебяодин-единственный выход — дурдом.

Я убрала руку Анатолия от своего лица ипроговорила сквозь слезы:

— Ты говоришь так просто потому, что хочешь,чтобы на этом месте лежала не Кира, а я. Это случайное убийство, и все фактытут налицо. Я никого не убивала, я просто боролась за жизнь. Я хотела жить,только и всего. Я очень хотела жить. А в домике действительно лежит мертвыйспасатель. Правда, после прошлого раза я не знаю, есть он там или нет. Впрошлый раз я тоже видела его мертвым, а затем увидела живым. — В этот момент ясо всей силы прикусила нижнюю губу, посмотрела на Киру, накрытую простыней, ипроизнесла:— Я надеюсь, Кира не оживет.

— Нет, Кира не оживет, потому что она мертва.